Монг

- В Новой Зеландии всё можно! Вот в Китае ничего нельзя. Лежать на траве нельзя, барбекю на пляже нельзя, вечеринки в парке нельзя, фейерверки нельзя.

Мимо едет легковая машина, на ней катер.

- Груз на машине нельзя!

- Хех, интересно... А говорить? Говорить можно?

- A? говорить?

Всё это время мы лежим на пляже за Оклендом, белый песок, розовые, фиолетовые, голубые ракушки, волны, чистое небо. Лежим на траве. Людей мало. Барбекю, музыка, дети, чайки.

Игорь подтянулся к обеду. С новостями.

В Москве убили Бориса Немцова.

Марк

Я не мечтала и не надеялась, я просто откликнулась на вакансию преподавателя (окей, младшего преподавателя) по русскому языку, а за компанию и европеистике в нашем универе. Я даже не все документы прикрепила, потому что моё приложение к диплому так и не загрузилось, и был дедлайн, и я махнула рукой.

Я не подходила к преподавателю, не спрашивала, нужны ли помощники (обычно подходят, спрашивают), потому что была уверена, этот преподаватель меня не любит. Тот самый, с кабинета которого вышла в слезах три года назад, когда вежливо, на ломаном русском он “послал” меня преподавать (труды? физкультуру?) в младшие классы, потому что с русским языком и русским автором в новозеландском университете делать нечего (что в общем-то правда).

Но не так-то просто избавиться от того, кто плачет, сетует на жизнь, ругает себя, не верит в себя, но не уходит. Ни в какую не уходит.

Короче, чего я тяну, этот пост слишком радостный, слишком неожиданно приятный, чтобы быть длинным и подробным. Ещё несколько слов, всего пара предложений с одним некрасивым американизмом, скобками, одним двоеточием, одним вопросительным, наконец восклицательным знаком, и я лопну от восторга и любви к этому прекраснейшему из миров.

Оу-йес, у меня на руках мой самый первый в жизни контракт младшего университетского преподавателя на один семестр. Не по русскому языку, по европеистике (не знаю, правильно ли перевожу: основные направления, тенденции в Европе, искусство, литература, языки, эмиграция, Россия отдельной темой, вступительный общий курс, по вершкам, по ходу разберёмся).

Три семинара в неделю, студенты-первокурсники, по 30 человек в классе (надеюсь думаю, придут не все), проверка тестов, эссе, экзаменационных работ.

И с чего я взяла, что Марк с американским английским и отличным для неносителя русским меня не любит? Я так очень его люблю. А кто старое помянет!

Лопнула и рассыпалась на миллиарды цветных осколков.

В феврале

Дима: "Почему, стоит оставить открытыми дверь или окно, в дом летят мухи, а не бабочки?"

Выходной, решила приготовить что-нибудь эдакое. Например, сварить компот. Полезла в интернет: "Как варить компот". Рецепт: "Вскипятите воду, добавьте сахар и ягоды, варить 5 минут". Комментарий 1: "Вы бы ещё как макароны варить написали!" Комментарий 2: "Лично я в силу своей юности не знала. Спасибо большое за рецепт! Аня, 13 лет"

Интересно, дорастёт ли мой английский однажды до того уровня, что я начну различать артикли, любить артикли, думать артиклями, или так и буду до конца дней оправдываться: видите ли, в русском языке их нет, артиклей, для нас, русских, что определённость, что неопределённость, понимаете?

Так и общаемся. На испанском писали, на французском, немецком писали. Интересно, и как это Харуми угадала, что администратор Maria Mitenkova чуть-чуть понимает и по-японски тоже.

Дима в роли преподавателя.

Я в роли ассистента.

Дима, я, Гленда в красных босоножках (60!!!) и 21 ассистент-носитель языка (французского, испанского или немецкого) в новозеландские школы на радость учителям и деткам.

Пабло, учитель, дипломат, куратор испанского языка, самый весёлый из пяти наших кураторов.

Force Majeure, шведский фильм, 2014 год. Отличный, умный, серьёзный, смешной.

Janet Frame (1924-2004). Новозеландская писательница. Читаю, люблю. 

Cultures

Наш проект занимается иностранными языками, соседний – маори, или те-рео-маори, как здесь говорят. На нашем проекте интернациональная солянка, на соседнем – все маори: смуглые, большие. Их проект дружнее нашего, Дима постоянно говорит, вот бы с ними работать; я бы тоже хотела.

У них кухня больше, на двери плакат: Aoteаroa is not for sale. На кухне доска и прожектор, все совещания на кухне, никакой отдельной комнаты для совещаний, едят и совещаются, красота! В офисе фотографии пожилых тётушек и дядюшек, семейные фотографии, детские фотографии, деревянные статуэтки, картины, очень аутентично. Чисто всегда тоже. К нам они хорошо относятся, с первого дня здороваются по имени, шутят. Если Дима один: хей, Дмит-рий, где твоя ханни?

На этом общение обычно заканчивается, по работе мы не пересекаемся. Первый раз пришлось серьёзно пересечься.

На встречу пришли я и Дима, с блокнотами, ручками на их кухню с прожектором. Когда увидели наши блокноты, ручки, заулыбались – как же официально! Нас двое и их двое за круглым кухонным столом переговоров, я напротив молодой Марама, Дима слева от пожилой Те Ронгопай. Марама улыбается, говорит Те Ронгопай, с достоинством, неторопливо. Я слушаю и думаю о своей Пэт, у кого те же черты лица, те же глаза, тот же голос, и о том, как англичане приплыли в Новую Зеландию и попытались договориться с маори по-хорошему, по-честному, но не поняли друг друга и долго ещё потом не понимали.

При всём моём интересе и симпатии к маори, чем дальше, тем больше я чувствовала себя англичанином. На самом деле меня интересовали очень приземлённые простые вещи. Во-первых, сколько стоит пофири - церемония приветствия, что взялись организовывать для нас Марама и Те Ронгопай. Во-вторых, кто заказывает и оплачивает чай, которым заканчивается пофири. Это только кажется, что вопросы элементарные.

Марама улыбается. Те Ронгопай отвечает уклончиво, отводит глаза в сторону. Как будто пословицами, загадками, а мы Иванушки-дурочки, не прошедшие инициацию. Фразы и термины на те-рео, которые конечно не понимаем. Просим объяснить, и Те Ронгопай вежливо неторопливо объясняет, пока Марама вежливо улыбается. Когда не просим, термины повисают в воздухе, незнакомые, таинственные.

Счёт? Нет, мы не выписываем ни счета, ни чеки. Коха это подарок. Деньги? Совсем не обязательно. Но можно и деньги. Главное – от сердца. Коха всегда от сердца. Сколько? Ну это, ребята, уже вам решать, как сердце подскажет. Чай? Нет-Нет! Понимаете, вы – наши гости, мы сами позаботимся о чае. Ах да, будет хорошо, если вайату, ответное приветствие, вы споёте (!) на своем языке, это будет очень хорошо, ведь это ваш язык, ваша культура, то, с чем вы пришли.

Вечером в тот же день мы сидим уже за нашим обыкновенным, не кухонным столом переговоров. Немка, француженка, китаянка, японка и двое русских засланцев, усиленно пытаясь вспомнить хотя бы что-то отдалённо напоминающее вайату на родном языке. Потом мы долго решаем, что “дарить”, и на какую коху раскошелится наше жадненькое начальство, и как объяснить, почему без чека и прочие скучные неинтересные вещи.

Пофири проходит строго по протоколу. Мужчины впереди, женщины позади, никаких брюк. На входе в марае – разуваешься. Церемония полностью на те-рео, даже декан произносит своё длинное приветствие на те-рео, никакого перевода. Хонги – нос к носу с каждым из присутствующих (нас было тридцать). Коху дарят в самом начале, ещё до входа в марае, в белом конверте, кладёшь на землю, поёшь вайату, по протоколу. Беседа, чай потом.

Хонги

У входа в марае

Всё было хорошо. Всё было красиво и торжественно, пока мы не увидели накрытые столы. Тут я очень быстро прикинула в уме, во сколько им обошёлся этот чай (я не математик, но я администратор, кто уже два года заказывает еду для своего проекта). В общем, наша коха с трудом покрывала стоимость угощений. Не говоря уже о том, что они пели и плясали, пока мы пили их чай, пили и думали, как же неудобно, боже мой, как неудобно.

На следующий день пристыженные с Димой и Пабло явились с ещё одним белым конвертом. Пабло, испанский дипломат, много и красиво говорил. Пола, маленькая маори, даже встала, пока он говорил. Встала, но конверт не взяла, пошла советоваться с большим Тони, кто тоже конверт не взял. Марама и Те Ронгопай работают по понедельникам. Сегодня не работают, и завтра не работают. А что если нам прийти в понедельник? На чай. Конечно, на чай, за чаем и поговорим. Что принести к чаю? Нет-нет! Понимаете, вы – наши гости, мы сами позаботимся о чае.

How do you feel

Написала Алексу: "Дорогой Алекс", попросила о встрече. Вечером ответ: "Конечно! Завтра отгул, во вторник отгул. Как насчет среды? PS: До среды без интернета, поэтому просто приходи в среду, не сможешь - договоримся." Пришла. Загорелый, в шортах, сланцах. Пообщались о литературе.

В четверг набрала книг в библиотеке и не смогла уснуть. Наконец-то не из-за переживаний, неприятных воспоминаний или идиотских по десятому кругу мыслей, но тАк захотелось дочитать статью, что не успела дочитать. Встала дочитала. Легла уснула. Жить хорошо.

Алексей и Лиза уже встретились и у них уже завязался роман. Стю выучил много полезных фраз: "душа моя", "легкомысленные шалости", "иди-ка ты, барин, в одну сторону, а я в другую". Присылает сегодня сообщение: "What does набелённая mean? I can't find a translation" Отправила картинку, картинки помогают.

До конца “Барышни-крестьянки” осталось всего ничего. Умница Стю в который раз просит что-нибудь из современного. Не подумала - пообещала адаптировать Пелевина. Сама виновата, буду значит адаптировать.

Третью пятницу подряд мы смотрим фильмы Дэвида Линча на большом экране. Все те фильмы, что смотрели на маленьком (и не один раз). Но какие разные впечатления! То ли я выросла, то ли дело и правда в большом экране.

  

Mulholland Drive

А вчера были на юбилее у коллеги, раздавали русские имена. Natalie, the daughter of Michael - Наталья Михаиловна; Wendy (Alexandra as a middle name), Peter is her farther - Александра Петровна. Отрепетировали произношение. Ну как, how do you feel? Oh, Maria, как в книжке!