Венди

Как же давно я хотела написать про Венди, и каждый раз сама себе отказывала, боялась, получится слишком подробно и скучно или наоборот коротко и непонятно, что было бы одинаково несправедливо по отношению к Венди, которая во всех смыслах заслуживает самого лучшего, пусть даже речь идёт о всего-навсего простом посте на неизвестном ей языке от юной восторженной сотрудницы.

Дима, Венди и белая лошадка удачи

В особенно сентиментальные минуты Дима любит представлять, как однажды растрогается, разоткровенничается и расскажет Венди о том, как много она для него сделала и как много значит в его жизни и будет долго-долго благодарить и называть крёстной мамой и ангелом-хранителем и эталоном для подражания. И это будет правдой чистой воды, а не преувеличением или подхалимством, потому что именно Венди...

• поверила в Диму, когда не верил уже он сам и даже я позорно засомневалась. Именно Венди в теперь уже далёком 2011 году проводила интервью и принимала решение о том, чтобы взять Диму на позицию администратора тогда ещё нового проекта, не осознавая, что тем самым приоткрыла нам обоим дверь не только в лучший университет страны, но саму страну, дала возможность не просто остаться, но стать резидентами, когда уже сидели на чемоданах и были готовы признать свою неудачу.
• на протяжении уже почти трёх лет продолжала верить в Диму, доверять задания серьёзнее и ответственнее, поддержала, когда зашёл вопрос о повышении, и продолжает поддерживать и вдохновлять.
• поверила в меня и устроила на работу без собеседований и необходимого опыта, неуверенную в себе, своём английском и профессиональном будущем.
• перевозила наши вещи из дома в дом на своей машине в свой выходной и таскала с нами наши коробки и пакеты, и давала советы, и выступила в качестве нашего поручителя перед хозяином дома.

Вот только не подумайте, что Венди такая особенно добрая к нам одним, ничего подобного, она помогает всем и всегда, и это выходит у нее настолько естественно и само сабой, что точно так же совершенно естественными кажутся всеобщее к ней уважение и любовь. Именно любовь, потому что не понимаю, как можно её не любить, не восхищаться ей и не ставить себе в пример.

По образованию Венди школьный учитель немецкого и французского языков, говорит в том числе на испанском и самоанском, последние полгода ходит на курсы китайского. Она менеджер нашего проекта, директор соседнего и президент Гёте института в Окленде. Я не знаю ни одного человека, кто был бы ответственнее и трудолюбивее Венди. Она ничего не забывает, никогда не опаздывает, всегда в курсе всего, относится серьёзно к любому самому маленькому заданию. Она не имеет привычки придираться к мелочам, никогда не нравоучительствует и не отчитывает, но если что-то просит сделать, то невозможно сделать недобросовестно, потому что стыдно и понимаешь, она бы так никогда не сделала.

А ещё Венди очень культурный человек, островок культуры в нашем коллективе, и я сейчас объясню, что именно имею в виду. Конечно, все на нашем учительском проекте культурные и образованные, никто не плюётся и не дерётся, когда заходит в офис – здоровается, в душу не лезет, матом (за исключением разве что Димы, когда уже совсем достанут) не ругается, все читали классику, много где бывали и свободно изъясняются как минимум на двух языках. Но когда я говорю культурный, то имею в виду кое-что ещё, что по моим наблюдениям так часто и к сожалению отсутствует в тех же наших учителях, а ведь именно они испокон веков эталон культуры, пример для остальных.

Знаю, что со мной можно не согласиться, но я верила и верю, что культурный человек не может быть не современным, витать себе где-то в золотом девятнадцатом веке, в башне из слоновой кости, оставаясь равнодушным и незаинтересованным тем, что происходит именно сейчас в городе, стране и мире, где он живет. Культурный человек это человек с гражданской позицией, кто ходит на выборы и общественные собрания, интересуется политикой, помнит историю и имеет собственное мнение на происходящие события. Культурный человек читает газеты и журналы, знает современных авторов, художников, режиссёров и никогда не скажет “говно это ваше современное искусство”. Культурный человек умеет выслушать и принять чужие точки зрения, при этом отстоять свою, когда нужно. Именно в этом отношении Венди для меня в самом полном смысле слова культурный человек, на кого хочется и следует равняться.

Ну и наконец то, что специально оставила на десерт. Понимаю, о возрасте женщины говорить не комильфо, но всё-таки сколько бы вы дали Венди лет? С учётом фигуры и энергии молодой девушки, зная, что обе её дочери студентки старших курсов университета и моложе меня лет на пять, а пятничные вечера Венди проводит в баре со своим бойфрендом Филлом. Так вот, около месяца назад мы отпраздновали шестидесятилетие Венди. Шестьдесят лет и наши с Димой несмолкающие аплодисменты стоя.

Марсело

Плакала я, плакала, что так и не появилось у меня здесь за три года друзей-единомышленников, как он бац и нарисовался. И не откуда-нибудь, но именно оттуда, откуда ему и следовало быть - с моего факультета сравнительного литературоведения. 

С Марсело мы познакомились на конференции. Он выступал с докладом про Борхеса, а я слушала и думала: где же он так хорошо выучил английский, как же здорово держится на публике, как искренне говорит и легко шутит, как же красив португальский акцент, мужчины-литераторы это тебе не мужчины-программисты или мужчины-бизнесмены, а ведь он похож на Довлатова, только чёрный, а из него когда-нибудь выйдет классный профессор, с удовольствием побывала бы у него на лекции, приду домой - почитаю что-нибудь из Борхеса и тому подобное. После конференции был фуршет, и я имела неосторожность поделиться с Катей своими мыслями про Марсело, на что Катя со всей своей непосредственностью как вскрикнет: "Марсело? Так мы же с ним в одном кабинете сидим! Эй, Марсееело! Иди сюда, я тебя с Марией познакомлю!" Так и познакомились. Марсело спросил мой имейл, чтобы прислать приглашение на следующую конференцию, где он тоже выступал. Прийти я, к сожалению, не смогла - работала. Тогда он просто предложил встретиться и поболтать о литературе и жизни. 

Мы встретились и проболтали часа три, потом встретились ещё раз и ещё два раза. Каждый раз невозможно было наговориться, и после каждого раза он присылал мне наизабавнейшие имейлы в духе: "Мария, после нашей встречи антиутопия не выходит у меня из головы. Вот посмотри, какую статью я нашёл", далее, разумеется, его разбор этой самой статьи. Или: "Мария, знакома ли ты с творчеством Пушкина? У меня есть несколько вопросов и мыслей". Через пару дней: "Взял в библиотеке "Станционного смотрителя". И как же мне нравится!" И прочее в том же духе. Закончилось тем, что он предложил написать вместе статью – сравнительный анализ Пушкина и бразильского автора Машадо. Ну посмотрим, что из этого выйдет.

Марсело из Бразилии и лет на десять с хвостиком меня старше. У себя на родине закончил факультет журналистики и магистратуру уже по литературе. Работал журналистом, корректором, редактором, преподавателем, даже сборник рассказов выпустил, говорит, неудачный. Там же начал PhD – не пошло, приходилось совмещать с работой, что отнимала много сил, плюс отношения с научным руководителем не сложились. А однажды Марсело подал документы на стипендию в Новую Зеландию. И выиграл.

И вот уже третий год Марсело пишет диссертацию в нашем университете, что оплачивает не только его учёбу, но проживание, питание и даже поездки раз в год в Бразилию для работы с архивами. Марсело ничем больше здесь не занимается, только пишет. Пять дней в неделю, с 9 до 5 приходит в свой кабинет и пишет. Изначально с ним приехала его подруга, но спустя год так и не смогла себя здесь найти, заскучала, подала документы на стипендию в Европу. И выиграла. Она кстати тоже литератор.

Ниина

Ниина работает таким же как и я администратором но на другом дружественном нам проекте. Работает давно, лет восемь или девять, поэтому если какие вопросы - к ней. До меня Ниина помогала Диме, так что о том, какая она красивая и как не по годам молодо выглядит, я знала задолго до знакомства. Ниина - принцесса из восточной сказки, воздушная, стройная, с тонкой талией, смуглой кожей, чёрными глазами, царской осанкой. Однажды мы сидели с ней рядом на совещании, и я смотрела и смотрела на её руку - с узким запястьем, длинными пальцами, красивыми ногтями, аккуратным камушком. Глядя на Ниину, ни за что не дашь её старшей дочке 16.

Когда Ниина не говорит о работе, она говорит о семье. Работает Ниина до трёх, чтобы успеть забрать детей со школы (кроме дочери у неё 10-летний сын). Когда перед уходом заглядывает к нам попрощаться, вздыхаем, как ей завидуем, ведь нам еще два часа торчать в офисе, на что Ниина привычно отвечает, мы просто не знаем, что она делает дома. Так что же Ниина делает дома?

Ниина родилась на острове Фиджи, жила с родителями в Австралии, пока не вышла замуж и не переехала в Новую Зеландию. Своей родиной называет Индию, где никогда не жила, но с которой связана гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд. Начать хотя бы с того, что, как и все её родственники, Ниина вегетарианка с рождения, с мужем до свадьбы знакома не была, а гардероб делится на “для работы” и много-много цветных сари и браслетов. А ещё в лучших индийских традициях на Ниине держится весь дом и у неё целая куча родни.

Если честно, первое время мне казалось, что Ниина преувеличивает – ну нельзя столько убираться и готовить. На корпоративы не ходит – некогда, на работе не задерживается – нельзя. Спросишь её, Ниина, как выходные? Да как обычно, готовила, стирала, мыла посуду, мыла полы, мыла окна, мыла рамы, мыла двери, убирала и убиралась. Я уже и не говорю о том, как ей, такой красивой и воздушной, мыть в принципе не к лицу. Ощущение, что у Ниины не дом, а многоэтажный дворец, не двое детей-подростков, а детский сад. Хотя насчет детей Ниина обычно поправляет, как же двое, а муж? Муж это ещё трое.

Наверное, я бы ничего не сказала, если бы Ниина была только домохозяйкой, но она работает наравне со мной, и я знаю, сколько это отнимает сил. Я бы ничего не сказала, если бы не знала других наших коллег, европейских женщин, у кого тоже дети (у обеих француженок по четыре), но кто при этом не очень-то печётся о домашних делах, многие даже готовить не умеют, о чем открыто заявляют, и никто не удивляется. Я бы поняла, если бы семья Ниины нуждалась в деньгах, но это далеко не так, тут даже без вопросов. И именно поэтому мне не понятно и удивительно, и странно, и смешно, и обидно, и грустно, хоть и не моё конечно дело.   

Про школу

Быть учеником одно, учителем другое, работать с учителями – третье. Хотела, но передумала написать о том, как каждый божий день учителя выносят мне мозг. Напишу лучше о том, какими классными они могут быть, а могут и не быть. Умные, красивые, вдохновлённые и вдохновляющие, на своём месте и в своём амплуа. Разумеется, не все, и разумеется, не всегда, но как минимум на вчерашней конференции, что наконец-то состоялась, предварительно вытрепав все мои нервы. Ведь быть на конференции зрителем одно, выступающим другое, организатором – третье.

Участники и почётные гости - учителя иностранных языков с самых разных школ и городов. Все те, кто в разное время и при разных обстоятельствах не поленился пройти одну из предлагаемых нашим проектом программ по улучшению качества преподавания в школе. Программа существует с 2005 года и неплохо за это время прижилась на новозеландской почве. Суть её проста, в научных кругах давно обмусолена и в целом отвечает общим тенденциям современного западного мира, согласно которым, учитель не царь и не бог и не центр вселенной, а тупых учеников не бывает, бывают неудачные методики.

Как тут не вспомнить и не сравнить со старой доброй своей школой. Где зубрили наизусть параграфы, писали бесконечные контрольные, боялись доски, боялись учителя. А как на меня взъелись родители одноклассников, когда в девятом классе при поддержке классного руководителя предложила создать факультативы по желанию вместо обязательной углубленной программы по всем на свете предметам для всего класса.

Говорили, как же это я могу знать, что мне на самом деле нужно. Говорили, на всякий случай учить следует всё. Говорили, никогда не угадаешь, что пригодится в жизни. И вот наконец, ну надо же, выясняется, что всё это в корне неправильно. А ведь я всегда знала, что неправильно, и особенно знаю сейчас, когда пытаюсь хоть что-то вспомнить из никогда не любимых физики, химии или биологии.

Трудное не нужно, нужное не трудно. Но раз всегда знала, зачем же зубрила все эти скучные непонятные предметы, лишь бы были пятёрки, лишь бы быть как все и даже лучше чем все. Неправильные ценности неправильной системы? Какой была бы я отучись в современной новозеландской школе? Почему-то мне не кажется, что глупее и наглее, как пророчили и пророчат недовольные. Почему-то мне кажется, что раскрепощеннее, смелее, увереннее в себе и своих способностях. И может быть даже счастливее.

Если не сведут с ума римляни и греки

Вот уже больше года каждую неделю я прилежно отсылаю кусочки своей писанины научному руководителю. Сначала это была просто курсовая работа, с прошлого семестра диссертация. Я сама напросилась на диссертацию, можно было набрать разных предметов на свой вкус, вышел бы в итоге тот же мастер, да и предупреждали меня, так легче и веселее, всё среди людей. Но кто же ищет легких путей, к тому же мне хотелось набить руку, приучить себя писать много и регулярно, чтобы накрепко отложились в голове английские фразы и мозг привык думать на английском.

Но я не ожидала, что будет так сложно. Я даже не могу понять, в чём главная сложность. Прочитать пару статей, написать три-четыре страницы, обсудить, что написала, с руководителем, вот собственно и весь мой труд. Но то ли однотипность деятельности, то ли  одинаковость темы, то ли регулярность, с которой приходится снова и снова усаживаться за письменный стол, изо всех сил заставляя себя концентрироваться, убивают весь мой пыл и энтузиазм. Это только в голове строчки ложатся ровно, логично и энергично, на деле – коряво и просто до неприличия медленно. На всего-лишь один абзац уходит не меньше часа. Три страницы – два, а то и все три дня! Каждый вечер засыпая я клятвенно обещаю себе, что завтра буду лучше, собраннее, активнее, не буду отвлекаться и расслабляться. Но каждый новый день оставаясь лицом к лицу с очередным своим или чужим текстом во мне как в первый раз вся та же борьба с собой, собственной ленью, тупостью и не знаю чем ещё, и хорошо, если в результате этой борьбы хоть что-то родится.

Наконец, когда становится совсем невмоготу, я откладываю все свои книжки, листочки и распечатки, изгрызанные карандаши и ручки, захожу на университетский вебсайт, изучаю расписание, выбираю что-нибудь интересное и открытое для публики, не обязательно даже по специальности – лекции по лингвистики, истории и даже политологии вполне сойдут. Главное – личность преподавателя, энтузиазм, с которым он или она излагает свои мысли, объём материала, владение темой, наконец, то очарование, что исходит от умных, образованных интеллигентных людей, знающих толк в своём деле. Как же это они стали тем, кем стали, неужели и им было как и мне трудно? Или может быть они из другого теста, не такие, как я, а точнее я не такая как они?

Без научной руководительницы тоже конечно не обходится. Терпеливо правит мои каракули, вставляет пропущенные артикли, меняет предлоги, уверяет, это не главное и придет со временем. А когда я выговариваю ей свои мысли, они удивительным образом мне самой перестают казаться банальными и идиотскими. А когда жалуюсь на то, как трудно и тяжело себя организовывать, кивает понимающе и советует полегче к себе относиться, ведь это, в конце концов, не мой родной язык и тому подобное. А потом добавляет, что она счастливый научный руководитель и во мне не сомневается, на что я ей конечно в ответ – это я счастливый студент. Так получаю очередную порцию заряда ещё на некоторое время, чтобы были силы хоть как-то, но продолжать и не бросить ко всем чертям всю эту свою безумную затею стать умной и специалистом и хоть что-то из себя представлять.   

Три года

Ровно три года назад мы перелетели континент и были очень счастливы и полны надежд.  

Обычно в такого рода юбилейные даты тянет повспоминать, как оно всё начиналось и тому подобное, что я в общем-то изначально и думала здесь сделать, но сделала в другом месте чуть раньше. Поэтому просто оставлю ссылку. Если кто в моём блоге недавно, должно быть особенно интересно. Кроме моей, там и другие истории - куда только люди не уезжают, где только не живут и работают! Мир мааленький, а жить всегда лучше там, где нравится и хочется.

Какая я скандалистка и идеалистка

Чуть меньше года назад мне довелось побывать на домашней вечеринке у своей бывшей начальницы по отелю и учинить там, к своему великому стыду и огорчению, самый настоящий скандал (как обычно, не стоило увлекаться вином). Среди приглашённых был весь наш обслуживающий персонал, а в качестве специального гостя главная менеджер отеля, с кем мой позорный спор собственно и завязался. 

А заспорили мы из-за привилегий, что получают в Новой Зеландии её коренные жители – маори. И не спрашивайте, как эта тема вообще возникла (очевидно, перебрала с вином не только я). Белая менеджер из местных сказала, так НЕ должно быть, белая Маша из русских возразила, ИМЕННО ТАК и надо, и пошло поехало. Забавнее всего, что из всех гостей белыми только мы с ней и были (плюс наши белые мужья, забившиеся от стыда в угол). Все остальные, включая хозяйку дома с семьей – островитяне-полинезийцы, китайцы и индийцы, кто судя по выражению лиц в принципе слабо понимал, о чём спор, и скорее недоумевал от моей дерзости. А я и не скрываю, спор был позорным в самых разных отношениях. Мне не хватало английского и информации, моему оппоненту (есть же на свете такие высокомерные истерички) самообладания и такта.

Так к чему я это вообще вспомнила. Неделю назад нам с Димой снова довелось побывать на домашней вечеринке, на этот раз в гостях у нынешней начальницы, с чьей дочкой зашёл тот же разговор про тех же маори. И знаете что? Оказалось, белая новозеландка Эмма учит язык маори с самой школы (в том числе свободно говорит на немецком, но не суть), продолжает учить язык маори в университете (сейчас на третьем курсе) и станет квалифицированным преподавателем языка маори по окончании (параллельно учится на юридическом). И когда я (удивлённая, это мягко сказано) поинтересовалась, откуда вообще такой интерес, ведь не каждый маори говорит на маори, молодая Эмма с красными волосами и пирсингом в носу доступно объяснила, что чувствует ответственность, и история несправедлива, и мы должны... ведь мы можем... А я слушала-слушала и улыбалась, и кивала, и мысленно показывала непристойный жест той истеричной примадонне из отеля, потому что верила и буду верить, будущее за такими как Эмма, а не она.    

Как много среди ваших друзей новозеландцев

Почти три года назад перед самым переездом один наш знакомый, только что из Новой Зеландии вернувшийся, поделился, что за год жизни в стране не обзавёлся ни одним другом-новозеландцем. За целый год?? Ни одним-одинешеньким? Ну, если честно, мы решили, что-то не так с нашим знакомым.

А недавно с целью проверить, насколько успешно проходит адаптация приезжих, местная иммиграционная служба устроила опрос, выборочно разослав анкеты, одна из которых дошла и до нас. Вопросы самые разные, в том числе, как много среди ваших друзей новозеландцев.

На кораблях у каждого из нас была целая куча друзей самых разных национальностей. На кораблях ты просто не можешь быть один. Наоборот, ты никогда не один. Каждый день вокруг тебя сотни людей, ты делишь с ними всё: рабочее место, каюту, душевую кабинку, вино вечером в баре, усталость от работы, тоску по дому, наконец, один на всех, вне зависимости от национальности, язык – английский корабельный (не путать с просто английским). Да что язык, кровать и та двухъярусная! Рано или поздно не с одним, так с другим раскрываешься, выговариваешься, завязывается дружба.

Здесь долгое время мы вообще ни с кем не общались. Пару раз обожглись и решили, что нам вполне достаточно друг друга. И действительно было достаточно. Какое-то время.

Потом я ходила на курсы английского и работала в отеле, и вокруг было много ровесников-иностранцев, как правило, таких же как и мы приезжих, лёгких на подъём и жадных до новых знакомств. Плюс всё это время у меня была Пэт, моя лучшая учительница английского и жизни, а у Димы Роберт, коллега по работе, которые самые что ни на есть настоящие новозеландцы и с которыми до сих пор встречаемся за чашкой кофе с периодичностью раз месяца в два. Жаль (?), оба старше на жизнь, а то и две.

А потом я поступила в университет и устроилась на работу к Диме, и то ли мы стали занятее, то ли наше окружение как-то резко повзрослело... На работе оба самые молодые, и, как ни странно, в группе тоже. Ну в этом-то семестре моя учёба в принципе свелась к чтению и писательству в одиночестве, зато в прошлом частенько заглядывали после семинара в какое-нибудь кафе с двумя одногруппницами, американкой и новозеландкой. У первой сын мой ровесник, у второй дочь ровесница первой. А так беседы, конечно, интересные – содержательные, литературоведческие.

Наконец, русские. С самого своего переезда мы то и дело знакомились с русскими, с кем-то (к счастью!) никогда больше не виделись, с редкими другими становились знакомыми и даже друзьями. Русские понятнее, ближе, легче в обращении, многие первые изъявляют желание знакомиться и общаться. К тому же с ними всегда есть, чем заполнить неловкие паузы – у каждого своя, такая похожая на твою и такая личная история иммиграции. Одновременно, общение со своими расхолаживает, зачем вообще англоговорящие друзья, чьи шутки не всегда понятны и темы для разговоров такие другие, когда даже и здесь, вдали от дома, можно организовать свою маленькую родину и жить себе не тужить.

Особенно теперь, когда к нам приехали Оля и Аня. Никого вообще вдруг стало не надо. Закрыть окна и двери, и с вином поближе к камину, чтобы бесконечно говорить и не наговориться, и не бояться быть неприлично откровенным, дурачиться, вспоминать всякие давности и прочее и прочее.

Ну вот как-то так в итоге и выходит. Неожиданно (для нас), но факт. За целых три года. Ни одного единственного друга-новозеландца. А будут ли? А нужно ли?

Такой разный Окленд

Сходили вчера вечером на лекцию журналиста Рода Орама о прошлом, настоящем и будущем Окленда. Вступительное слово – уже знакомый нам мэр Лен Браун. Лекция публичная, вход свободный, небольшой зал, вино и сыр, красивые приятные люди, много хороших слов. Вышли конечно под впечатлением. После двадцати минут ожидания автобуса под проливным дождём впечатлений слегка поубавилось.

А сегодня нам понадобился пункт обменa валют. Нашли в интернете ближайший, решили прогуляться. Пункт оказался маленьким киоском на улице, где никогда раньше не были. И вот пока Дима общался с обслуживающим персоналом, я глядела-глядела и глазам не верила. Привязанная к столу серым шнурком шариковая ручка, исписанная ручкой клеёнка, когда-то очень давно бывшие белыми жалюзи, облупленная тёмно-синяя краска на стенах, на полу какие-то чашки с едой, наверное, для кошки, на улице лужи, в лужах банки из-под пива и вальсирующие на ветру целлофановые пакеты.

Окленд конечно не единственный и вряд ли самый яркий пример, а где их нет - богатых и бедных. И всё равно факт того, насколько отлично друг от друга живут люди в одной стране и даже одном районе, впечатляет сильно.

Дом-2

Свершилось, мы переехали. Не то чтобы менять дома с периодичностью раз в месяц доставляло нам особенное удовольствие, но так уж вышло. При всей своей замечательности расхваленный мною дом-1 оказался с недостатком, да таким, что при зрелом размышлении и с учётом всех связанных с переездом неудобств и растрат мы всё-таки решили переезжать. Недостаток очевидный, и я до сих пор не могу понять, как это мы не придали ему совершенно никакого значения в самом начале, наоборот, радовались, насколько близко автобусная остановка - вышел и поехал. В общем-то так мы этот дом и прозвали – автобусная остановка. Гул машин, автобусов, мотоциклов, грузовиков (быстро научились различать их все на слух) не смолкал ни днём, ни ночью, одинарное стекло и тонкие стены (в Окленде практически все дома такие, в духе наших летних дач) не защищали ни от шума, ни от холода. И если с холодом мы ещё готовы были мириться – не лютые морозы в конце концов, то как мириться с шумом?

Решили не мириться, решили переезжать, что на деле оказалось не так-то просто, отняло месяц времени, тонны сил и нервов, и это при том, что поиск нового дома и сам факт переезда не составили вообще никакого труда – с домом-2 определились в тот же день, переезжать было даже весело, ведь нам помогали Олга с Аней (и два нанятых грузчика).

Главная же проблема состояла в другом: так мы полюбились нашей хозяйке, что ни в какую она нас из своего дома отпускать не хотела, будете, говорит, год жить, и пальцем в контракт тычет. С этим же контрактом отправились к местному юристу, кто, обнаружив в нём некоторые неточности, предложил обратиться в суд, что мы в общем-то почти уже собрались делать, если бы не хозяйка, вдруг сменившая тактику поведения, нашедшая за считанные дни новых жильцов и отпустившая нас с богом из своего дома на все четыре стороны.

Дом-2

Дом-2 находится на тихой литературной улочке (в честь английского поэта Теннисона) и приличном расстоянии от каких бы то ни было дорог, так что просыпаемся под пение птиц и мяуканье соседских кошек. 

Дом-2 в 30-ти минутах пешей прогулки от нашей работы и двух минутах от старого кинотеатра. В доме-2 есть электрический камин, ванная вместо порядком уже поднадоевшей душевой кабинки и мой личный кабинет. 

Отвоевала его себе, потому как самая умная настырная

Диме достался коврик у камина

... и работа по дому тоже :)

Хозяин дома, пожилой киви, настолько добр и мил, что разрешил завести котёнка (вот думаем), а сегодня принёс инструменты для сада - вдруг нам чего посадить захочется. Может и захочется - пустить корни не только в переносном, но и прямом смысле. И чтобы никакого дома-3 в нашем ближайшем будущем.

Выборы, выборы

Москва готовится выбирать мэра, и Окленд тоже готовится. Были вчера на дебатах. Первый наш такого рода опыт здесь, и вообще тоже первый. Думала, посидим, послушаем для разнообразия. Проводят в универе, вход свободный, почему бы и нет. Здесь в универе вообще кучу всего интересного проводят – ходи не хочу. Были недавно на лекции бывшей премьер-министра – классная тётка. Так почему бы и на мэра тоже не посмотреть.

Helen Clark, премьер-министр НЗ 1999-2008 гг, согласно Forbs, 34ая в списке самых влиятельных женщин мира за 2012 г. фото dannews.co.nz

Пришли специально пораньше занять вип-места. В итоге стали свидетелями преинтересного инцидента. Остальных зрителей в зал не пускали, а мы уже внутри, нас не выгонишь. Пенни Брайт, кандидата в мэры, которую НЕ пригласили, тоже было не выгнать. Дело в том, что изначально дебаты задумывались между основными четырьмя из семнадцати кандидатов. Пенни это не понравилось, и она просто пришла пораньше и просто села за стол, попробуй объясни, что её не ждали. Права Пенни отстаивала её пресс-секретарь, женщина-ковбой, что активно раздавала листовки, напоминала всем, что мы живём в демократическом обществе, что это сексизм (четыре основных кандидата были мужчины) и попробуйте только Пенни пальцем тронуть. Пенни не трогали, но все кому не лень пытались словесно вразумить: охранники, организаторы, ведущий, зрители, грозились даже полицию вызвать. Начало задержали на пять, потом и все десять минут, страсти накалялись, публика за закрытыми дверьми волновалась, папарацци делали своё дело. И всё это время обе женщины-бунтарки, отдать им должное, держались молодцом, в глазах Пенни сквозило явное безумие, а я всё переживала, ну неужели выгонят, неужели??

Penny Bright со своим пресс-секретарём и ведущий Rod Oram, фото newstalkzb.co.nz 

Не выгнали, оставили сидеть, где сидела, представили и дали слово наравне со всеми. Выступала Пенни против коррупции и в целом неплохо говорила, хоть и не была, в отличие от остальных четырёх специально подготовленной.

Об остальных четырёх. Первый родом с острова Самоа, рассуждал про многонациональность и прилив иностранного капитала. Второй - шоумен-бизнесмен-американец, непонятно, как вообще его сюда занесло. Когда в очередной раз что-то красиво обещал, из зала крикнули "rubbish", шоумен не расслышал и вежливо попросил повторить, на что ещё раз получил "rubbish", забавно вышло. 

Зато мне понравился третий – Джон Минто, социалист и активист, при этом единственный из всей компании интеллигентного вида кандидат, а не холёный лощёный бизнесмен, единственный, кто говорил о проблемах и человеке, а не заговаривал зубы перспективами и грандиозными планами на грандиозное будущее. Так что к концу дебатов я совершенно точно знала, за кого отдам свой голос, и когда ведущий попросил предварительно проголосовать поднятием руки, подняла не задумываясь и как же удивилась, обнаружив себя в меньшинстве.

John Minto, фото scoop.co.nz

А тем временем большинство проголосовало за нынешнего мэра Лена Брауна. Холёного, лощёного, кто говорил много, громко и патетично (даже в любви народу признался, и как это не рассмеялся никто), перебивал остальных, сладко рассуждал о перспективах и грандиозных планах на грандиозное будущее. А когда описывал Окленд через двадцать лет, ушам не могла поверить, насколько идеально его описание ответило всем требованиям известного литературного жанра утопии, о чём как раз сейчас по учёбе читаю – стеклянные дворцы, воздушные трамваи, новые технологии, и ни слова о людях, ни слова! Mне самой в таком Окленде как-то не особенно захотелось жить, но большинству, видимо, нормально.

Len Brown, фото stuff.co.nz

P. S.  Написала сегодня Пэт, спросила, что она думает про Джона Минто. Пэт ответила коротко, что голосует за него. А когда я ей рассказала про ситуацию с голосованием на дебатах, объяснила, что Минто личность хорошо известная своим протестами и радикальными взглядами, и большинству это, как водится, не по духу. Вот как, значит. Большинство везде большинство.  

Молодой John Minto во время выступлений против расизма в Окленде, 80е. Мой кандидат! Фото rdln.wordpress.com

Кто к нам приехал

А приехал к нам старый друг, настолько “старый”, что помнит времена, когда не только я, но и Дима не говорил по-английски (чего я кстати ещё не застала).

Олга и Дима с пятого класса в одном классе. А на моём втором курсе мы все вместе отправились в свою первую заграницу в Америку, где Дима работал нашим гидом-переводчиком, а иногда отказывался работать и называл нас обеих тупицами и тунеядцами, и тогда мы выходили из ситуации самостоятельно, например, в магазине на пальцах объясняли, что ищем переходник с европейской на американскую розетку. И ничего, кстати, справлялись.

Из Америки я приехала уверенная, что ни за что и никогда в жизни не буду жить за границей, а Олга и Дима, что по-любому за границу удерут. Олга удрала первая, закончила универ и сразу на корабли. Дима тоже очень хотел и успел даже визу получить и рабочий контракт подписать, но в последний момент передумал. Остался дожидаться, когда и я тоже универ закончу. Я отставала на два года. 

А потом мы все вместе жили в Москве и вдохновенно обсуждали планы побега из неё. А когда Дима узнал про Новую Зеландию, то рассказал и Олге (и Ане, и Кате), так что в роковую лотерейную ночь раздачи халявных виз у компьютеров сидели мы все, и прошли тоже все. Все впятером!

Тем не менее в тот год до Новой Зеландии кроме нас двоих так никто и не доехал. Слишком авантюрным казалось само предприятие, слишком лёгкими визы, слишком сомнительным конечный успех. К тому же у девчонок был запасной вариант, которым в результате они и воспользовались. Олга и Аня прошли на хорошие позиции на круизных лайнерах. Катя поступила в магистратуру и уехала сначала в Польшу, потом Германию.

И вот с тех пор прошло уже три года. Катю пригласили на работу в Швейцарию. Олге и Ане осточертела жизнь не только российская, но и корабельная тоже. Новая Зеландия в лице нас двоих по-прежнему манила из своего далёка. В третий по счёту ежегодный роковой лотерейный день (в НЗ день) Дима снова заполнил две анкеты подряд, на этот раз не на себя и меня, но Олгу и Аню. Везение или судьба, но вот уже во второй раз прошли обе. ОБЕ!

Олга уже у нас, Аня прилетает через неделю. У обеих рабочие визы на девять месяцев, что при благополучном нахождении правильной работы имеют все шансы превратиться в резидентство. Им от нас в наследство наша старая добрая комната на седьмом этаже в самом сердце Окленда. Комната, где от начала до конца со слезами, истериками и радостью первых побед мы прошли, вероятно, самый сложный свой здесь этап. Уступаем место вновь прибывшим. 

А завидовать нечему

Из детей вырастают люди

Из людей вырастают дети

Дети как люди, люди как дети, люди как люди

Встречаются, влюбляются, женятся

Работают или не работают, меняют работу

Переезжают в новый дом, двор, страну

Рожают ребёнка, одного, второго

Девочку или мальчика или не рожают совсем

Зарабатывают деньги, путешествуют

Или не путешествуют. Покупают гарнитур

Расходятся и сходятся

Или не расходятся, но сразу и навсегда

Уходят в декретный, уходят в науку

Уходят в запой, уходят из жизни

Не выходят из комнаты

Добиваются своего, идут по головам

Или никуда не идут

Делают салаты, делают карьеру

Или ничего не делают

Или делают вид, что делают

И думают, что они счастливы

Или делают вид, что думают

И сами своему счастью завидуют

И другие их счастью завидуют

Или думают, что завидуют

А завидовать нечему.

С Новым Домом

Свершилось, мы переехали. Пусть не в свой, но дом. И не просто дом, но большую зелёную виллу, поделенную предприимчивыми хозяевами на несколько квартир. А наша ещё и с двориком. И район отличный - старый, обжитой, дома-терема вокруг, до всего рукой подать, а главное до работы - в буквальном смысле пять минут пешком, это ж какая экономия сна! Сегодня на радостях умудрилась опоздать, а Дима вообще не явился – готовил презентацию к семинару. Вот какие оболтусы.

Это конечно интересно и увлекательно заполнять вещами своё пространство, на свой вкус и разумение, особенно если раньше никогда этого не делал. Жильё здесь принято сдавать без мебели, так что въехали мы со своими двумя чемоданами и нажитым за три года обогревателем в пустые стены – предыдущая квартира была меблированной, что особенно на первых порах облегчило жизнь очень. Зато теперь у нас свой холодильник, машинка и прочее, и даже несобранный письменный стол с выдвижными ящичками. На картинке в интернете смотрелся круто, на деле ни в какую не собирается, или у кого-то руки не оттуда растут, думаем вызывать мастера.

А провода от телевизионной антенны мы закрыли большущим книжным шкафом, в котором слишком много свободного места – есть над чем работать. И купили радиоприёмник, и настроили на новозеландскую волну. И сами настроились. 

На конец семестра и начало нового

А тем временем закончился не только очередной семестр моей университетской жизни, но и зимние (осенние?) каникулы (каникулы для нормальных студентов, для счасливчиков вроде меня – полный рабдень), а значит, каждому студенту по отметке и можно наконец подводить итоги, чего сделать давно уже хотелось да не моглось – а вдруг незачёт?

Оказалось, зачёт и даже приличная оценка А-. В прошлом семестре за похожий, но поменьше курс была В+, стало быть расту и расти есть куда. Это если формально и в общем, теперь по ощущениям и в деталях.

Увы, я по-прежнему недовольна своим английским, особенно разговорным. Тороплюсь, ошибки, акцент всё такой же сильный, хоть что со мной делай. Вот ведь и практики стало больше - работа и даже преподавала на английском, а прогресс не велик, ну или не так велик как хотелось бы, а разве много хочу?

Радует одно - бегло читаю, без словаря и тексты приличной сложности. Ещё бы, сколько статей, сколько книг, без университета и полстолько не осилила бы. Понимать тоже легко. Исключение, когда у говорящего с дикцией нелады или акцент как мой сильный, а так без проблем.

Письмо – это отдельно. Письмо не заканчивается на грамматике и артиклях (чёрт бы их побрал). Вот так бывает сидишь и представляешь, как если бы все те тексты, что пишу и продолжаю писать, писала на русском - насколько красивее и лучше стал бы мой русский язык! Но реальность такова, что вкладываюсь в английский и впереди ещё поле непаханное, и работы на целую одну жизнь.

Зато я посмелела и теперь умничаю на семинарах, чего в прошлом семестре почти не случалось -  ведь у меня плохой английский, с плохим английским лучше помалкивать. Так бы и помалкивала, не появись на курсе Катя, кто старше меня на жизнь и в университете уже не первый и даже не третий год. А вот английский у русской Кати с испанской кафедры плюс-минус такой же, и никаких по этому поводу комплексов, отличные оценки, эмоциональные выступления, всеобщее уважение, так чем хуже я? Думаю, ещё долго одногруппники-киви будут помнить наши по-рассейски горячие дебаты и громкие (пусть и не всегда грамматически верные) высказывания, а роль Кати в моей жизни ещё предстоит оценить.

Ну и наконец, эксклюзивная новость для до конца дочитавших – в нашей семье прибавление... студентов! С этого семестра Дима тоже учится, тоже магистратура и тоже продолжение своей специальности (MTESOL, для тех, кто понимает. Лично я это называю: Учитель, научи свою жену!). Соседняя кафедра, кстати - всё как в старые добрые времена.   

Про кино, раз уж фестиваль

Оглянитесь вокруг, сэр! И вы увидите мир, который несовершенен, страну, которая заблудилась. Кровь, порок и алчность разъединяют нас. Мы дошли до предела, за которым пропасть и вечный мрак. Но выход есть! Да-да, я это понял в тот незабываемый вечер, когда попал на бульвар Капуцинов, на сеанс к Люмьерам. Синематограф – вот тот мессия, который способен изменить всё. Он сделает нас чище, лучше. И вот ради этого я готов принести в жертву всё, даже собственную жизнь! (с)

В обычные непремьерные дни в кинотеатре полтора человека, но только не на время фестиваля. Фестиваль – это конечно кинособытие. Готовятся, обсуждают, выбирают фильмы, с кем и в чём пойти. А какова публика – сидишь и куда смотреть не знаешь, в экран или на красивых интеллигентных зрителей. Шина, учительница иностранных языков на пенсии, что работает с нами дистанционно, купила билеты сразу на 30 фильмов! Француженка Натали с соседнего проекта идёт в новом платье и с мужем, кто снабжает мебелью всю Зеландию. Венди, наша менеджер и мама, в минутку обеденного откровения рассказала, как устала от реальности реальной и хочет в реальность кинематографическую. Совещания на работе начинаются с рекомендаций кому, чего и почему посмотреть.

Хорошо, когда на экране по-настоящему остроумный яркий красивый фильм. Но не так интересно как если мрачный, тяжёлый, в голове не укладывающийся, без каких фестиваль – не фестиваль. Когда социальный статус персонажей на порядок ниже статуса зрителей, и проблемы не проблемы из привычной повседневной жизни. О чём думают и какие проводят параллели чистенькие аккуратные новозеландские бабушки, когда на протяжении двух часов во весь большой экран им показывают мексиканские трущобы, французских сутенёров, репрессии сами знаете где. А когда золотую молодёжь заставляют размышлять о старости, войне и смерти. И ведь что интересно - идут, смотрят, не уходят, делятся впечатлениями, как будто одним до других есть дело. Вот так бы длился он ещё и ещё, этот фестиваль.

Праздник

А у меня сегодня праздник. Ровно год, как я не работаю в отеле. Не поймёт тот, кто в подобную передрягу не попадал. А я попала, и не просто попала, но загремела на целых полтора года. Это неправда, что за границей все с подобного начинают, по моим наблюдениям, далеко не все. Так же как далеко не все приезжают в чужую страну со слабым английским, мужем-филологом, никчёмной специальностью, без опыта работы и денег. На что вообще можно было рассчитывать с таким букетом? Вот то самое и получила.

Ну разумеется, я не сразу попала в отель. Наверное, если бы мне сказали заранее, что придётся убирать, я бы может и не поехала вовсе. Но мне не сказали, и я не знала, насколько бывает тяжело без работы в чужой стране. Я даже и резюме не сама отдавала – соседка подсуетилась, глядя на наше отчаяние и уныние. А когда позвали на собеседование, мы и вовсе на чемоданах сидели. Пошла из расчёта, чтобы на билет заработать, не у родителей брать. А уже через три недели Диме позвонили из университета.    

Конечно, можно было уволиться уже тогда – прожили бы и на одну зарплату. Вот только куда увольняться? Дома насиделась до тошноты, никакая другая работа не светила, а тут хоть какое-то разнообразие, живые люди, плюс зарядка для спины, практика языка. Да и деньгам нетрудно найти применение, например, записаться на курсы английского. Курсы встали в копеечку, так что работа оправдала себя. Когда закончились курсы, в самых смелых мечтах нарисовался университет, что значит снова деньги, следовательно не работать опять нельзя.

Так они и прошли - полтора года. То, что тяжело было физически, это ерунда, конечно, и дело практики. Особенно брезгливой я и не была никогда, так что не в этом дело тоже. А дело в том, что за эти полтора года моя самооценка и уверенность в себе полетели ко всем чертям. Три менеджера сменили друг друга, что уж говорить о коллегах, что приходили и уходили, а я никуда не уходила, но из новенькой превратилась в очень старенькую, кому доверяли, на кого рассчитывали и ставили в пример. Радости от этого не то, что не было, но плакать хотелось в голос. Вот я и плакала, приходила домой, кидалась на кровать и давилась слезами жалости к себе и ненависти к такому ужасно несправедливому миру. Казалось, останусь там навсегда. Мечты об университете, сколько ни мечтай, оставались мечтами, реальными были грязные простыни, раковины и туалеты. А как стыдно было говорить, где работаю! Вот понимаю головой, что ничего стыдного, честный труд и не одна я такая, а поделать ничего не могу. Опускаю глаза, оправдываюсь - противно вспоминать.  

Да и вспоминать в общем-то некогда – учёба, работа, всё как хотела. Просто дата праздничная, а тут ещё и фотографии совсем недавно и случайно объявились. Я и знать позабыла, что они существуют, а что я почти на каждой счастливо улыбаюсь вообще полная неожиданность. Видно, не всё было так плохо, как я тут расписала. Важный, интересный и нужный период моей жизни, спасибо, что он закончился.

Сорок против двадцати

Во время обеденного перерыва к Диме подошла женщина-киви с соседнего департамента, спросила, правда ли он русский. У женщины знакомая, а у знакомой соседка – бабушка, которая умирает. Бабушка русская и, по словам соседки, из родных в Новой Зеландии у неё никого нет. С некоторых пор она перестала вставать с постели и говорить по-английски. Бредит что-то на русском, так что сиделка ни слова не понимает. Женщина попросила навестить бабушку, пообещала оставить телефон знакомой, а потом куда-то пропала и телефон не оставила, и мы решили, что наверное нашлись другие русские, кто пожелал помочь, да и не может быть, чтобы бабушка совсем ни с кем из соотечественников не общалась, чтобы совсем никого у неё здесь не было... или может?     

Моей напарницей в музее была Джеки. В ответ на историю нашей иммиграции, Джеки рассказала историю иммиграции своей мамы. Мама приехала из Хорватии как беженка. Лет ей тогда было двадцать с хвостиком. В Новой Зеландии она вышла замуж, построила дом. Работа, дети, внуки, всё как у всех. Побывать на родине снова не пришлось. Но вот что интересно, прожив в Окленде сорок лет против двадцати в Хорватии, мама продолжает говорить с сильным хорватским акцентом и считать себя хорваткой. Не перестаю удивляться, насколько неизгладимый отпечаток оставляют в нас детство и юность.