30 декабря 2010 г.

По итогам года

Привычка подводить итоги в конце какого-либо периода, резюмировать и суммировать, вычеркивать сделанное и выделять маркером упущенное ценна и полезна как в работе, так и в собственной жизни. Последние дни года уходящего - самое время для подобных вычислений и размышлений.
Что такое один год в сравнении с жизнью человека? Как ни крути, но это промежуток маленький, незначительный, который очень часто оказывается всего лишь «одним из» нескольких годов, а иногда и десятилетий, составляющих уже целостный законченный период человеческой жизни. Но даже с учетом этого мой 2010 год был годом особенным. За много казавшихся бесконечными школьных и студенческих лет этот год стал первым, начавшимся не с экзаменов, тетрадок и учебников. Первый мой самостоятельный взрослый год, встреченный с людьми мне малознакомыми, которых вполне возможно в своей жизни я никогда больше не увижу и имена многих из которых я уже и сейчас с трудом припоминаю.  Вдали от родных и близких, за барной стойкой круизного лайнера, добровольной узницей которого я была на тот момент, начался мой Новый 2010-ый. Видимо чувствовала я себя тогда жутко несчастной, потому как под бой курантов загадала самое неисполнимое желание за всю историю моих новогодних желаний – быть счастливой. Желание скорого подвига. Никакого счастья год 2010 мне не принес, зато принес много переездов, перелетов, новых знакомых, мест, работ и переживаний, куда ж без них.
Как ни грустно об этом говорить, но всё, что я ни делала в уходящем году, было так или иначе связано с работой. Работала, отдыхала от работы, увольнялась, искала новую, устраивалась, снова работала и снова увольнялась. В итоге успела побывать трудоустроенной трижды, и все три раза это были не только разные виды деятельности, но даже и страны разные. При этом ни разу я не была удовлетворена тем, чем занималась, каждое из рабочих мест заранее воспринимая как временное и заранее ненавидя. Это всё напоминает мне детскую игру, когда ты с завязанными глазами ищешь что-то, а тебе в это время кричат холодно или жарко. «Холодно! Очень холодно!» – говорит мне внутренний голос, а я всё продолжаю рыться в одном и том же углу, убеждая себя в том, что это только пока, торопиться некуда, можно и потянуть игру, ведь всё равно чувствую, откуда теплом веет, чувствую, но не иду.
Конечно, в большей степени такое моё поведение в отношении работы обусловлено теми приоритетами, которые мы с мужем сами для себя определили на текущем этапе. Для начала разобраться с местом, всё остальное до поры до времени на второй план. В этом смысле год 2010 стал для нашей семьи удачей колоссальной. Окленд вне всяких сомнений именно то место, где не просто приятно находиться, но хочется жить, строить карьеру, заводить детей, разводить сад и просыпаться по утрам. Уходящий год ознаменовал начало наших взаимоотношений с этим городом. Как они строиться будут дальше, покажет уже год наступающий.
В одном из своих романов Милан Кундера сравнивает жизнь с музыкальным сочинением, содержащим всегда одну тему, но в разных вариациях. Достаточно осуществиться лишь первым вариациям, как тема жизни становится угадываема. Таким образом, подключив воображение и интуицию, можно прочитать всю еще не прожитую человеческую жизнь исходя из какого-нибудь ничтожного промежутка длиною, скажем, в один год. Занятие, по-моему, забавнейшее. Однако главная сложность заключается в другом. В том, чтобы, набравшись мужества и самообладания, принять свою тему такой, какая она есть. Согласиться и смириться с тем, что живем не по прямой, а по кругу, и через несколько лет все повторится снова, пусть и в иных вариациях.

25 декабря 2010 г.

Xmas International

     Как любят говорить московские мигранты, коренных москвичей в Москве уже давно нет - есть те, кто приехал раньше и кто приехал позже. Абсолютно то же самое можно сказать и по отношению к Новой Зеландии, где в родословной каждого первого местного жителя, величающего себя киви, как минимум один "заезжий" обязательно найдется. Процент иммигрантов, получивших со временем новозеландский паспорт, остается достаточно внушительным и на сегодняшний день, а потому вопросами "Откуда ты родом?", "Как давно тут живешь?" никого здесь не удивишь.
     Совершенно естественными эти вопросы выглядели и на нашей домашней рождественской вечеринке, где каждый из присутствующих был знаком максимум с двумя другими, а потому жаждал узнать как-можно больше о лицах для него новых.
      Как это часто бывает, заранее мы ничего не планировали, а так как рождество к тому же не наше, а католико-протестантское, то и за предпраздничной суетой местных жителей следили больше со стороны - как наблюдатели, но не участники. Однако с нашего согласия или без него, но праздник к нам в дом всё равно пришел - вернувшись вечером из магазина, застали свою неугомонную соседку за развешиванием плакатов в гостиной. Делать нечего, взялись помогать - вырезали бумажные снежинки, мастерили гирлянды из глянцевых журналов. Заказали пиццу на дом. Через час уже и первые гости подошли. 
     Мексиканец и мексиканка, загорелые, черноокие, с чудным испанским акцентом. Смешливый молодой человек из Японии, не затронуть тему Курильских островов с которым было бы просто не простительно. Не в пример нашим политикам, курильский вопрос с многолетним стажем за праздничным новозеландским столом решен был моментально. "Да оставьте, пожалуйста, их себе," - вежливо сказал японец. "Нет уж лучше вы забирайте, наведете порядок, техникой качественной снабдите, со временем, глядишь, и климат поменяете, нашим людям многострадальным жить легче станет," - ответили мы, предложив совершить сделку немедленно, ценой в бутылку шампанского. Расторопная соседка немка тут же принесла глобус, дабы наглядно объяснить остальным национальностям, в чем собственно соль вопроса. И когда были соотнесены размеры нашей великой России, маленькой Японии и с трудом обнаруженной точки на глобусе - Курильских островов, все единогласно пришли к выводу, что названая цена вполне соответствует покупке. Так Курилы были проданы, шампанское выпито, празднование рождества продолжилось.
    Следующими нашими гостями стали трое товарищей из Нигерии с восьмилетним стажем жизни в Новой Зеландии - удивительно общительные, любознательные и разносторонние в своих познаниях. С их подачи и проявленного интереса разговор перекинулся на темы языковые и религиозные. Говорили о происхождении языков, языках родственных, родственных религиях, о Григорианском и Юлианском календарях, из-за разницы в которых, Иисус вот уже сколько веков подряд празднует День своего рождения вместо одного, аж два раза в год. Последний факт любезно разъяснил наш очередной гость, учитель истории по образованию. К слову сказать, по запутанности своей родословной, этот молодой интеллигентный человек с европейской внешностью и британским английским побил все рекорды. На стандартный вопрос нашего интернационального рождества "Откуда ты родом?", он ответил, что из... Зимбабве! Позже выяснилось, что его отец - голландец, мать - новозеландка, когда-то давно по неизвестным причинам переехавшие в Африку, где счастливо живут и по сей день. Сын же, получив в наследство от мамы новозеландское гражданство, решил попытать счастье в Окленде, где сейчас и находится в поисках работы. 
    У каждой национальности - свой характер, и у каждого отдельно взятого человека тоже свой характер. При всём при этом судьбы самых разных людей с разных уголков земного шара могут быть очень похожи, так же как и люди, говорящие на разных языках, нередко имеют много общего в своих взглядах. Наш опыт празднования рождества с этой точки зрения стал чрезвычайно познавательным и полезным. Вместе с тем, чего бы я сейчас ни отдала, чтобы следующий по счету стремительно приближающийся зимний праздник Новый год встретить дома, в кругу родных, которым, чтобы любить честно и беззаветно, совсем необязательно разделять твои взгляды, быть одного с тобой характера или иметь похожую судьбу.  
     

22 декабря 2010 г.

В поисках работы и призвания

Неновозеландцу найти работу в Новой Зеландии легко. Особенно программисту с идеальным английским, как минимум трёхлетним стажем работы в уважаемой компании и позитивным настроем. В случае если ты филолог русского языка с английским средним разговорным, сомнительным стажем в разных сферах по полгода и склонностью к грустным настроениям, сложности с трудоустройством автоматически удесятеряются.
Размышляя над тем, в какую же сферу податься в этой чужой, но столь прекрасной стране, попыталась со всей серьезностью и ответственностью составить список вакансий мне интересных. После вычеркнутых по причине языковой профессий учителя и журналиста, вариантов осталось немного, а конкретнее, библиотека и книжный магазин. Отослала резюме на найденные в интернете открытые в этих сферах вакансии. В ответ - бесконечные унылые автоматические «к сожалению». Однако одно единственное приглашение на интервью за полтора месяца я всё-таки получила. Так состоялось моё первое (верю, что не последнее!) посещение одной из типичных новозеландских библиотек. Прошло всё лучше некуда, разумеется, на мой субъективный и предвзятый взгляд. Спрашивали, слушали, улыбались, показывали мне библиотеку, наичудеснейшую и наисветлейшую из всех виденных мною когда-либо, с бесконечными книжными стеллажами, книжным запахом и мягко бесшумно ступающими по ковру библиотекарями. Через два дня получила письмо, сообщающее, что из четырех отобранных для интервью кандидаток взяли они в итоге девочку с библиотечным образованием.
Обидно, досадно, но работать всё равно где-то нужно. Распечатала резюме, отправилась по магазинам книжным. Открытых вакансий нет, но резюме, разумеется, оставить можно. Оставляла, ждала, расстраивалась, надеялась. Случайно в интернете муж прочитал про оплачиваемые новозеландским правительством специальные курсы для иммигрантов, где дают советы по поводу трудоустройства. И мы пошли. И на второй день пошли, и на третий, и на четвертый. Перекроили в итоге свои резюме, понабрались оптимизма, натренировались на случай каверзных вопросов от работодателей. Так начался наш очередной новый виток страстных поисков и надежд. 
На этот раз взгляд мой пал на магазины одежды, бижутерии, аксессуаров, сувениров и прочей ерунды, интереса к которой у меня никогда не было. Однако запрограммированная на курсах, что начинать надо с малого и реалистичного, что любой опыт непосредственно внутри страны будет огромным плюсом при последующем поиске, решила попробовать и это. В первый день раздала в общей сложности резюме двадцать. Перед сном не забыла зарядить телефон и положить его у изголовья кровати, уверенная, что просыпаться придётся под шквал звонков от семи как минимум работодателей одновременно. Однако даже спустя неделю так никто из двадцати и не удостоил меня своим вниманием. Вздохнула, накрасила губы, надела юбку вместо джинсов и отправилась по тем же магазинам во второй раз. Но ни накрашенные губы, ни короткая юбка никого ни в чем не убедили, на активность работодателей не повлияли. И только после моего третьего обхода всевозможнейших бутиков, магазинов и магазинчиков, неожиданно позвонила прекрасная девушка Эмили и пригласила на встречу.
Через неделю будет ровно два месяца, как мы живем в Окленде. Через неделю я получу уже вторую свою еженедельную зарплату. Должность: продавец-консультант в магазине фирменной европейской одежды на центральной улице Окленда, в двух минутах ходьбы от дома. Коллектив маленький и интернациональный: китаянка, француженка, таиландка, новозеландка, две русские, включая меня. Менеджер, новозеландец, в честь хороших продаж и приближающегося рождества побаловал нас всех вчера ужином в ресторане за его счет. Было приятно и вкусно, и новые коллеги показались вдруг ближе и роднее, и начальник не таким строгим, как на первый взгляд.
По поводу работы как таковой существует два противоположных мнения. Первое – мнение народное о том, что всякий труд облагораживает человека. Второе – точка зрения писателя Генри Миллера, убежденного, что любая работа не по призванию ведет к деградации личности. И дело не в сложности, квалифицированности, оплачиваемости или престижности. Дело в призвании. Была ли моя работа журналистом в Самаре или секретарем в Москве призванием моим? Призвание ли моё обслуживать покупателей и рассказывать про новые бренды? И существует ли оно у каждого, своё призвание, или это удел лишь избранных? А может быть лишь тех, кто, несмотря на бесконечные унылые автоматические «к сожалению», снова и снова продолжает искать?

15 декабря 2010 г.

Океан

Когда я в первый раз увидела океан, мне было 19 лет. Хорошо помню, что прощаясь с ним в то лето, прощалась навсегда, представляя свою судьбу совсем иначе, нежели она затем начала складываться. Удивительно, но тогда я совершенно спокойно допускала, что океана в моей жизни может больше и не случиться, и как ни странно мысли эти меня не сильно печалили. Однако океан случился снова ровно через год. А затем еще через два. Было радостно и приятно, но за живое не трогало. Помню, как год назад, вглядываясь в морскую даль, я делилась со знакомым мексиканцем своими планами и мечтами о счастливом будущем, в котором были дом, лес, поле и речка - эдакий райский деревенский уголок. И когда мексиканец сказал на это, что мечтает о том же, только обязательно на берегу моря, я с энтузиазмом принялась объяснять ему очевидность наших разных представлений об идеальном месте для жизни тем, что выросли мы в разных широтах, и для меня, родившейся на Волге, океан никакой особенной смысловой нагрузки не несет.

 Вернувшись домой, с горечью вспоминала об этих своих мыслях. Смотрела на родное волжское водохранилище, широкое почти как море, и наверное в первый раз грустила о море настоящем. Волга – великая русская река, одна из самых больших. Безусловно, было время, когда она вдохновляла великие умы на великие поступки и произведения. С детства усвоив поговорку, что на великих реках рождаются великие люди, я всегда гордилась теми великими людьми, которые родились в моем городе. Теперь же в веке двадцать первом, когда я, невеликая из невеликих, смотрю на нашу родную матушку-Волгу, у меня возникает лишь жалость. Жалость от того, какая она грязная и убогая, как подло с ней поступают люди, и как она медленно умирает и не родит уж больше достойных людей, а только лишь слабых и ничтожных, себе под стать.

Другое дело океан. Океан сильнее человека. Человек ему не просто не страшен, он для него абсолютно ничтожен. Океан живет своей собственной жизнью, позволяя людям барахтаться где-то с краю, строить корабли, подводные лодки, интересоваться, исследовать, пользоваться, слегка гадить, но всё до известной степени. Стоит человеку чуточку больше возомнить о себе, океан легко поставит его на место. Смоет с лица земли целые города, опрокинет корабли. Потому что он больше, сильнее и могучее, и от осознания этого дух захватывает, и все вдруг кажется ничтожным и неважным в сравнении с его мощью и бескрайностью. Океан – это как судьба, которая довлеет над человеком и ведет человека, позволяя ему между тем выбирать в мелком, например, идти разными дорогами, которые все равно в итоге сольются в один заранее предопределенный путь.  

Мне кажется, что человек, живущий на океане, по определению не может быть великим. И кто знает, родись мой земляк Ленин не на Волге, а на океане, быть может, и революции в нашей стране не произошло бы. Потому что даже самый смелый и закаленный моряк понимает всю бесполезность восстания против стихии, против природы, с которой если не дружить, то честные партнерские отношения сохранять всегда лучше, чем воевать.

Океан успокаивает, усмиряет, показывает тебе свое место. Он заставляет задуматься, если ты беззаботно весел, и прогоняет депрессию, если печален. Живя на океане, привыкаешь к необходимости раз в день, но обязательно выходить к побережью, чтобы сидеть и всматриваться в морскую даль, слушать как вода ударяется о камни, освобождать голову от ненужных мыслей. Я никогда раньше не любила океан, но вот я чувствую, как с каждым днем он становится мне всё роднее. И пусть я так навсегда и останусь для него лишь приемной дочкой, но как нравятся мне эти новые родительские отношения, построенные на уважении и почитании старшего, на мудром покровительстве сильного взрослого по отношению к  ребенку. 

12 декабря 2010 г.

В добрых традициях НОВОзеландского ГОда

С наступлением декабря в Новой Зеландии вместо того чтобы ждать холодов и снега, ждут открытия пляжного сезона, школьных каникул и отпусков. Новозеландский декабрь – последний месяц года, но одновременно и первый месяц лета, таким образом Рождество и Новый год оказываются здесь праздниками особенными – летними. Завезенные в свое время из Англии новогодние традиции в Новой Зеландии не сильно отличаются от традиций остальных христианских стран. Также украшают игрушками елку, вешают гирлянды, красные сапожки для подарков, колокольчики, фигурки Санта Клауса. Снеговики – из шариков, снежинки – из бумаги. Конечно, с непривычки всё это выглядит несколько забавным на фоне яркой зелени,  цветов, птиц и загорелых босоногих людей. Однако праздничное настроение не портит.
Потому что праздничное настроение к лицу этому городу. Городу, в котором много студентов, детей, туристов, иностранцев, где старики красят губы и ходят на свидания. Все знают, как бывает приятно, когда незнакомый человек, с которым случайно в толпе встречаешься глазами, вдруг улыбнется тебе. В московском метро мне не то, что не улыбались, на меня и не смотрел-то никто никогда - один читает, второй спит, третий думу думает. А здесь смотрят друг на друга и улыбаются, и дети, и подростки, и мужчины, и женщины. Захожу сегодня в парке в общественный туалет, на полу, прямо на плитках, сидит девчонка лет 17, вокруг нее сумка, журналы, косметика раскиданы, тоже прямо на полу, а сама она вся в пирсингах, с дредами, сидит и красится. Я на нее так укоризненно посмотрела, нашла, мол, где рассесться, и она на меня в ответ посмотрела, и улыбнулась, по-доброму совершенно. И почему бы ей здесь не сидеть и не краситься - место общественное, вход свободный, она никому не мешает, полы и стены чистые. И мне стыдно стало за свой взгляд, за то, что я такая злая и консервативная.
Среди добрых и счастливых людей хочется быть добрым и счастливым. Оказавшись на какое-то время в эпицентре праздничной толпы, именно так мы себя сегодня и почувствовали. В огромном зеленом овраге под наряженной елкой, недалеко от сцены, где пели и плясали, Окленд праздновал Рождество. Представление было назначено на 7 вечера, однако подходить и обустраивать свое место народ начал ещё с раннего утра. Ставили палатки, стелили покрывала, ели фрукты, пили красное вино, играли с детьми, катались на каруселях. Когда стемнело – зажгли елку новогоднюю, плясали и пели, визжали под выстрелы фейерверка. Никто не напился, не подрался и не был затоптан. Быть может, улыбающаяся полиция сработала слаженно, а быть может, просто стыдно и глупо вести себя неподобающим образом в канун семейного рождественского праздника. 
Сохранить либо развить доброту и мягкосердечие в Новой Зеландии нетрудно. Здесь этому способствуют и природа, и климат, и экономическая стабильность. Остаться добрым в России намного сложнее. Но ведь потому и восхищения заслуживает такая доброта куда больше, чем органичная новозеландская. Так будемте же добрее, господа! С наступающим Новым годом вас!

9 декабря 2010 г.

Чем пахнут корабли


    Вот уже несколько жарких новозеландских зим подряд с периодичностью раз в две недели большой американский лайнер подплывает к Окленду. Туристы с разных уголков земного шара высыпают на улицы города, дабы сфотографироваться с разукрашенными по этому случаю маори и приобрести нечто бесполезное с эмблемой дивной птицы киви или чудного серебристого папоротника. Вдоль центральной улицы по традиции выстраивается неизвестно откуда берущийся «парад» бездомных  и безработных аборигенов, взывающих к подаянию щедрых и безумно по случаю своей щедрости счастливых американцев. Туристы очарованы – с фотоаппаратами, раскрытыми ртами, клюшками, протезами, седыми волосами, но неизменно накрашенными губами и накладными ногтями они открывают для себя этот город, чтобы было, что вспомнить у смертного одра, и не терзало ощущение чего-то недосмотренного, миром утаенного. Когда-то напудренные лица этих «старцев» меня сильно удручали – нет бы о вечном задуматься, смерть-то  не за горами, а они всё гулять, веселиться, достопримечательности разглядывать. Со временем стала терпимее и добрее, а после недавно прочтенного объявления в газете не могу относиться к этому иначе, нежели с улыбкой. Суть написанного была примерно в следующем: очаровательная стройная блондинка 65 лет, выглядящая моложе своего возраста, познакомится с интеллигентным мужчиной 70-75 лет, который согласится сопровождать ее во время круиза вокруг Новой Зеландии. И это не розыгрыш, а типичнейшее, как оказалось, объявление в обычной местной газете, в разделе «Знакомства», где цифры от 60 до 75 абсолютно доминируют над всеми остальными. 
Ясное дело, путешествовать всем хочется и нравится. У пожилого человека в экономически развитой стране возможностей и, главное, времени для этого значительно больше, чем у молодежи, которой если не учиться, то работать, если не работать, то ребенка воспитывать. Замкнутый круг какой-то получается. Мы в своё время попытались из этого круга вырваться. Для начала ума и способностей хватило только на то, чтобы устроиться работать на круизный лайнер. Тот самый, что с периодичностью раз в две недели подплывает к Окленду, привозя туристов из разных уголков земного шара…
Уже больше полугода мы не работаем на кораблях, уже больше месяца мы живём в Окленде. И вот сегодня посчастливилось снова взойти на палубу лайнера, того самого, где работал муж, и вполне идентичного тому, на котором работала я. Не члены экипажа, но и не туристы, мы прошли как простые посетители по пригласительному, любезно предоставленному нам бывшей корабельной коллегой. 
Собственно ради того, чтобы выразить то смешанное чувство, которое возникло от сегодняшнего погружения в наше корабельное прошлое я и решила написать. Туристы - чтобы легче и стремительнее начать. Год назад, вкалывая с утра до вечера на радость этим самым счастливым туристам, я и не задумывалась, что у корабля есть особенный запах, ни с чем не сравнимый и столь легко распознаваемый.  Даже и не смогу сказать, что именно пахнет – еда, ковры, стиральный порошок, краска, старые напудренные туристы, море -  всё вместе, безусловно. Но как удивительно от одного этого запаха вспомнилось вдруг всё, чем жила год назад. Радость от увиденных мест, новых людей, покупок, заработанных денег и редких свободных минут, когда сладостно засыпаешь или бежишь в бар, чтобы пить и танцевать и разговаривать ни о чем и воображать, что не так уж всё и плохо на самом-то деле. Сердцевина же аромата, его главная нота - одиночество, тотальная и жуткая тоска, ощущение того, что тебя несправедливо лишили чего-то, что всегда было твоим и должно им быть, злость и обида на корабль, ставший причиной нашей разлуки и на самих себя, позволивших сотворить это над собой. Я не столько вспомнила всё это, сколько почувствовала. От одного запаха. В первую же секунду.  И несмотря ни на что было скорее радостно, чем грустно, потому что, когда ты чувствуешь, ты живёшь, а если не чувствуешь, то ты робот и вот это уже грустно. А еще я подумала, что когда настанет мой черед быть «очаровательной и стройной блондинкой 65 лет» для своего круиза я выберу лишь те места, в которых когда-то уже была и запах которых будет заставлять меня чувствовать, и уж конечно мне будет абсолютно всё равно, что думают и пишут обо мне сопливые девчонки.

28 ноября 2010 г.

Как мы сходили в церковь, или что значит сидеть на двух стульях

     Со второй попытки нам всё же удалось поcетить православную церковь. Отстояли службу и даже лично пообщались со священником. Он австралиец и русский иммигрант в третьем поколении. В России впервые побывал в тридцать с лишним лет. Родной страной называет Австралию, родной культурой – культуру русскую православную. Семинарию окончил в Америке, где и женился на американке. Последние шесть лет живет и работает в Новой Зеландии, куда попал по распределению. По-русски говорит отлично, по-английски ещё лучше. Я никогда не общалась раньше со священниками, поэтому каких-то особенностей в его манере поведения назвать не могу. Разговор он начал первый, вел себя дружелюбно, разумно и спокойно отвечая на наши вопросы, которых по ходу развития беседы становилось все больше и больше.
Говорили о том, как сложно здесь за границей русскому человеку остаться русским, сохранить свои национальные черты и не слиться с окружающим миром. По мнению Отца Владимира, в Новой Зеландии есть все предпосылки к тому, чтобы хорошо зарабатывать и отдыхать, но совершенно отсутствует пища для духовного развития и роста. Среднестатистическому новозеландцу нет дела до религии, вместо того чтобы идти в церковь, он идет на пляж. Разве такого человека могут терзать духовные искания? Не расслабленный и пресыщенный думает о Боге, а страдающий и ищущий. С этой точки зрения Россия со своими бедами и несчастьями можно сказать поцелована Господом. В Новой Зеландии же места для подвига нет, есть только расслабленность и духовная пустота. Вот в каком русле рассуждал Отец Владимир. Мы не противоречили – только спрашивали. Церковная обстановка к спору не воодушевляла. Спорить и сомневаться начали по дороге домой.
То, что за границей говорят про Россию больше, чем в самой России – факт. Однако последнее время начала за собой замечать, что любые высказывания на эту тему всё больше и больше раздражают. Не люблю, когда Pоссию хвалят – еще слишком мало времени прошло с тех пор, как мы уехали, чтобы обрасти иллюзиями. Не нравится, когда ругают – всё ж таки Родина. Я понимаю, что без культуры, традиций, воспоминаний ни один человек долго не протянет, но мне не нравится, когда из русской культуры делают нечто особенное. Ну не верю я, что русские богом избранная нация, так же как не верю, что все остальные религии, кроме православной, не имеют к истине никакого отношения. Разве мало в России пресыщенных людей? Ограниченных людей? Диких людей? И какое отношение к страданиям и поискам духовным имеет физический голод? Почему вместо того, чтобы разделить мир на тех, кто в принципе предрасположен и не предрасположен к духовному поиску, нужно делить на русских, европейцев, новозеландцев и т.д. 
Беседовали на днях с нашей соседкой – новозеландкой немецкого происхождения. Разговор зашел об азиатах, которых в Новой Зеландии, как известно, очень много. По мнению Кэтрин, как нация они в своем большинстве не способны к ассимиляции совершенно – живут отдельными поселениями, работают у своих и со своими же, и даже дети китайцев-иммигрантов, родившиеся уже в Новой Зеландии, зачастую говорят по-английски с ужаснейшим акцентом. Хорошо это или плохо? С точки зрения Отца Владимира, наверное, хорошо – таким образом они не теряют связи со своей культурой, традициями, сохраняют духовность. С точки зрения правительства страны и ее жителей, думаю, не очень – when in Rome do as the Romans do.   Помнится, наш друг Саша на это сказал, что лично он хотел бы сидеть на двух стульях – с новозеландцами быть новозеландцем, с русскими – русским. Действительно, хороший выход. Лишь значение фразеологизма про два стула слегка настораживает.

21 ноября 2010 г.

Говорит и показывает Новая Зеландия

        Начну с того, что телевизор наш принимает 99 каналов, и как обычно смотреть нечего совершенно. Эквивалент единственного достойного в России канала Культуры, я так и не нашла. Но не отчаиваюсь, возможно, по техническим причинам какие-то каналы просто временно недоступны, как например загадочный Art Channel, манящий своим названием и угнетающий черным экраном. Нужно будет при случае поинтересоваться у хозяина, в чем, собственно, дело, и при необходимости настоять на отключении всех остальных 99-ти в пользу этого одного.  Хотя нет, я бы еще и ВВС оставила. Думаю, с нашими скромными потребностями двух каналов было бы вполне достаточно. Но это в перспективе, а пока довольствуемся изобилием и многообразием.
Вначале Новости. В отличие от России в новозеландских репортажах просто поразительно большое внимание уделяется рассказам о жителях стран третьего мира. Много говорят про Индию, Филлипины, Индонезию и даже про страны Латинской Америки, хотя, казалось бы, географически от Новой Зеландии они на порядочном расстоянии, и значит, по нашей российской логике, их проблемы должны быть для страны либо менее актуальны, либо неактуальны вообще. Здесь же, напротив, предпосылки к тому, чтобы сочувствовать и переживать за других посредством телевидения, на лицо. Так, ещё в первые дни нашего приезда меня просто до слез растрогала передача про африканских детей и их условия жизни. Когда же в финале диктор заговорил о возможности спонсорской помощи, я, пусть и не стала записывать номер счёта, слишком хорошо представляя текущую сумму на нашей банковской карте, но, вспомнив добродушное выражение лица среднестатистического новозеландца, всерьез подумала о том, как хорошо здесь подобная система может работать.
Отметив главное, на мой взгляд, отличие в пользу Новой Зеландии, перейду, не теряя времени, к общему и извечному. Конечно, я сейчас никому Америку не открою, сказав, что все наши российские телешоу и сериалы нагло скопированы и имеют американских прародителей. В Новой Зеландии, дабы язык один и даже переделывать ничего не приходится, телевидение как и у нас кишит такими забавами, как «Кто хочет стать миллионером», «Слабое звено», «Квартирный вопрос», «Счастливы вместе», список легко продолжит каждый, хотя бы немного знакомый с телеиндустрией. Всё же ради справедливости не могу не заметить, что как минимум одно различие между передачей нашей, российской, и ее заграничным аналогом, я в итоге нашла. И различие это определенно в пользу России, где американская задумка неожиданно реализовалась куда удачнее, чем в самом оригинале. Я имею в виду «Квартирный вопрос». Так вот, если у нас разница между тем, какой квартира была до ремонта и какой стала после, очевидна, то в оригинальной версии не так-то легко с первого взгляда найти явные отличия – было очень даже хорошо, стало ещё лучше. То ли дело мы – страна крайностей и контрастов!
Следующее моё телеоткрытие оказалось, пожалуй, еще более неожиданным и забавным. Переключая каналы, наткнулась на один из типичных американских сериалов, где главные герои – семейная пара, их пятеро детей, какая-то безумная тетушка, одним словом, всё по узнаваемому сценарию. Так вот каково же было моё удивление, когда в качестве гасторбайтеров, разгружающих мебель для американской семьи, оказались русские! Не Джамшут и Равшан, а два русских мужика. Естественно они не говорили по-английски, естественно по сценарию из-за непонимания между ними и главными героями происходили разные казусы, и, разумеется, всё было весело и остроумно, совсем как в «Нашей Раше», только уже с нами самими в ключевых ролях. Все уже давно привыкли, что представление о русских за границей всегда было несколько специфическим – гангстеры, мафиози, аферисты, ну вот теперь и гасторбайтеры. Что ж, мы стремительно прогрессируем!
Что на всё мною перечисленное можно сказать, кроме как: «Виват, глобализация!» Как бы далеко ты ни уехал, но стоит лишь включить волшебный ящик, и перед тобой родной привычный мир, с тем же набором шуток, историй и ситуаций. Кто-то когда-то говорил про специфичный английский юмор? Про то, что умом Россию не понять? Враки! Уже давно весь мир смеется над одним и тем же, и удивляется одному и тому же, и боится одного и того же. В прошлом году мне случайно попалась в руки книжка с записью бесед одного православного старца, еще в середине 20-го века предрекавшего приход дьявола через телевидение, мол, каждый живущий на земле будет видеть его, слышать и понимать в одно и то же мгновение. Что ж, всё больше убеждаюсь, что такое положение вещей вполне допустимо. Тем более что многие наши видные деятели политической арены уже и сейчас выглядят очень по-дьявольски. В такие моменты думаешь, что может и канал BBC совсем не нужен, оставить один Art Channel c загадочным черным экраном, чтобы, садясь напротив телевизора, не становиться манипулируемым и переключаемым, а напротив, гордо и независимо смотреть лишь то, что собственному воображению будет угодно.  

14 ноября 2010 г.

История одной фотографии


Шагаем втроем по проезжей части, красивый вид, достали фотоаппарат, Саша фотографирует, мы позируем. Останавливается рядом автомобиль. «Привет, ребята, вас втроем сфотографировать?» С недоумением переглядываясь, отдаем фотоаппарат водителю. В это время из-за поворота появляется другой автомобиль. Дорога узкая – пробка. Позируя первому водителю, извиняюще поглядываем на вновь прибывшего. Тот высовывается из окошка:  «Всё нормально, ребята! Хорошего вам дня!». Вот такой хороший был день.   

3 ноября 2010 г.

В тех местах, чей вид волнует, нежели язвит

По прошествии недели всё уже не кажется таким волшебным и загадочным, как в первые дни. Если бы мы приехали сюда на пару дней как туристы, то наверное Окленд так навсегда и остался бы для нас городом-сказкой, но мы здесь надолго, а значит волшебным чарам рано или поздно придет конец.

Причина этому вовсе не в двуликости города или обманчивости первого впечатления. Окленд по-прежнему прекрасен, даже из окошка квартиры. И если бы можно было днями напролет думать о великолепии природы и архитектуры, мы были бы воистину счастливы. Но, как известно, есть темы и вопросы, от которых не убежать. Во-первых, бытовые - нужно что-то есть, где-то жить, работать; во-вторых, экзистенциальные - зачем и ради чего. А ещё есть такие страшные вещи, как скука, безразличие и апатия, от которых не спрятаться даже здесь, на краю света, тем более, что и края-то у земного шара никакого нет, а на карте мира новозеландцев и австралийцев обе их страны расположены прямо по центру.

Так может и игра наша не стоила свеч? Раз всё равно не сбежать с этой грустной планеты?

Смотрела сегодня по телевизору передачу про африканских детей и те страшные условия, в которых им приходится выживать. Наверное, для однородных эмоций и картинок в человеческой памяти существуют специально отведенные места, в которых они как звенья одной большой цепочки скреплены друг с другом. Так вот стоило потянуть, и следующим звеном всплыл недавний рассказ подруги о музее Освенцима, далее - ночной Курский вокзал в Москве... Ад, клоака, тотальная безысходность. И вдруг слова из интервью Бродского: "Мы то, на что мы смотрим". 

Как хочется быть тем прекрасным, что пусть однажды, но посчастливилось увидеть!

Да, конечно, в какой-то степени это лицемерие и трусость искать лучшей жизни, зная, что в мире так много оставленных богом мест. И нам никто не обещал счастья, и нужно нести свой крест до конца... Но как сказал Пушкин, портрет которого неизменно вожу с собой как талисман от подобных мыслей: "Если несчастье хорошая школа, то счастье - лучший университет".

30 октября 2010 г.

TEACHERS! GO!

В субботу утром вышли за продуктами. Главное шоссе города перекрыто, кругом полиция. С противоположного конца дороги крики приближающейся толпы. Первая мысль – демонстрация или забастовка. Предположение почти подтвердилось, когда из общего гула стали различимы отдельные фразы и видны надписи на плакатах: «Учителя, вперед!», «Ученье – свет, а неученье - тьма», «Учителя помогают нам стать независимыми учениками!», «Образование – наше всё!», «Школа закладывает в нас тонну знаний!», «Люблю своего учителя!» и тд. Те же проблемы и здесь, решили мы, – зарплаты у учителей маленькие, плюс, по всей видимости, реформа образования надвигается, вот и бастуют. Чтобы узнать наверняка, подошли к двум студенткам, выбившимся из толпы. Что, мол, здесь собственно происходит? Оказалось, что сегодня День учителя, и благодарные ученики, как настоящие, так и бывшие – среди демонстрантов процентов тридцать весьма преклонного возраста – вышли на главную улицу города сказать своим учителям, как сильно они их любят.
Забавно, что за время шествия по параллельной дороге несколько раз, туда и обратно, промчался лихой водила с высунутой из заднего окошка головой 15-16-тилетней девочки, неистово орущей, что все учителя – отстой. Наверное на днях двойку получила.

На краю света, или по следам первых впечатлений первого дня в Новой Зеландии

В свой первый день в Новой Зеландии мы не успели сделать очень много. Не побывали на вершине знаменитой башни Окленда, не искупались в океане и не отведали ни одного из национальных новозеландских блюд. Надеюсь, всё это и многое другое удастся сделать позже, но будет ли что-то ярче и памятнее, чем самый наш первый день здесь, в сказочной зелёной стране на другом конце земного шара.  
На выходе из Оклендского аэропорта надпись во всю стену, щекочущая самолюбивые начала каждого усталого, грязного, с красными глазами и затекшими ногами пятнадцать минут назад приземлившегося. Итак, согласно написанному, всякий путник, рискнувший пересечь океан ради того, чтобы увидеть дальние страны, не кто иной, как первооткрыватель, в чьей душе горит тот же огонь, что сподвигал путешественников древности направлять свои корабли в новые неизведанные земли. Точнее и не скажешь! Именно первооткрывателями, смелыми, дерзкими, переполненными чувством собственного достоинства от этой самой смелости и дерзости, мы чувствовали себя в тот момент.
Ещё до своего решения на собственном опыте проверить, так ли обстоят дела на краю света, как о них пишут в буклетах и на сайтах, мне часто приходилось слышать, что отличие Новой Зеландии от всех других мест на земле – это, во-первых, люди, во-вторых, природа. Так вот, побывав, наконец, в далёкой и прекрасной этой стране, лично я в своём собственном рейтинге, не задумываясь, ставлю природу на первое место. Первое впечатление от новозеландской флоры и фауны было действительно очень сильным. Таких деревьев, кустов, цветов, газонов я нигде никогда раньше не встречала. Уличив момент, пока никто не видит, не смогла удержаться, чтобы не подойти и не потрогать иголки на одной из ёлок – настоящие ли. Яркая и сочная зелень, идеальной пропорции деревья, головокружительные ароматы распускающихся бутонов.  Да конечно, и у нас в России есть очень живописные места, но дело тут даже не в красоте, а в особенности растительности на противоположном конце земного шара. Она просто другая, и всё.
Никому в мире не переубедить меня в том, что природа страны не влияет на внешний облик, характер и мировоззрение местных жителей. При такой многообразной и яркой растительности, как в Новой Зеландии, новозеландцам просто непростительно было бы прослыть людьми скучными, однотипными и неинтересными. Исходя из этого своего вывода, от знакомства с местными жителями я ждала многого, а потому прислушиваться к знаменитому новозеландскому акценту, всматриваться в лица людей другого полушария начала еще в самолете. Смотрела и слушала, слушала и смотрела, и хотелось выпрямить спину, кушать не торопясь, говорить без ошибок. По внешнему виду и поведению англоговорящие новозеландцы больше напоминают англичан, нежели американцев или австралийцев. Никакого панибратства, голливудских улыбок, вальяжности, повышенных тонов, задранных на сидение ног. Хорошо и одновременно очень просто одетые, воспитанные, сдержанные, приветливые и доброжелательные, но уважающие твое личное пространство, в отличной спортивной форме, худые. Таков типичный портрет новозеландца – выходца из Европы, которых в стране, как утверждает местная статистика, 67,6 %. Больше и быть не могло – уж слишком многообразна новозеландская природа, чтобы быть всем жителям страны одинаково подтянутыми, собранными и вежливыми.
Кроме пакеха, как принято здесь именовать потомственных европейцев, в Новой Зеландии много маори и азиатов. Маори – коренное население страны, темнокожие, коренастые, сильные, с грубыми чертами, на первый взгляд не слишком дружелюбные. Слышала, что в древности они были каннибалами, и удивительным этот факт, кстати, вовсе не нахожу, потому как угрюмые и нахмуренные их лица подобные слухи лишь подтверждают. Вот уж действительно, ни в Америке, ни в Европе похожих черт не встретить. Уже позже узнала, что язык, культуру и традиции маори в современной Новой Зеландии изучают весьма подробно, как в школах, так и университетах, а на телевидении у них даже и канал свой есть.
Третья по численности группа местных жителей, отличающаяся от двух предыдущих, - азиаты, а конкретнее китайцы, японцы, корейцы, вьетнамцы, индийцы, которых в Новой Зеландии, а особенно в самом крупном её городе Окленде, так же много, как на сегодняшний день, пожалуй, и в любом другом уголке земного шара. В основном это студенты, в очках, с книжками, ходят группами, разговаривают на своем, улыбаются.
Не пройтись по главной улице города в день приезда, как сильно бы ты ни устал, просто непростительно. Деловой центр Окленда - это офисные здания, как многоэтажные, стеклянные, на манер Нью-Йорка, так и построенные в духе Европы, низкие, узорчатые, с колоннами и шпиками. На каждом шагу уличные открытые кафе, почти как в Париже. В самом центре центра делового – огромное здание театра, рядом – кинотеатр, пара галерей. Как тому и следует быть в городе с самыми престижными университетами страны, молодёжь, особенно студенты, везде и всюду: с рюкзаками, в кедах, ярко одетые, счастливые, на велосипедах, в кафе, на лавочке, с книжкой, без книжки, с гитарой у перекрестка.   
Несмотря на то, что центр Окленда шумный и яркий, суета и роскошь, как я не без удовольствия для себя отметила, у новозеландцев не в почете. Убедительное тому доказательство - частные дома в предместьях города, дома, где живут и здравствуют добропорядочные новозеландцы, те дома, мимо которых по дороге из аэропорта мы лихо промчались на личном автотранспорте (личном, так как кроме нас двоих и наших чемоданов в автобусе никого больше не было). Так вот дома эти очень маленькие, некоторые совсем как игрушечные. Простые и скромные, без шикарных клумб, так популярных в Америке, без зеленых крыш и красного кирпича, как любят в России. Маленькие скромные белые домики, а вокруг деревья с веточками-паутинками, зеленые луга, высоченные горы и бескрайний океан. Смотришь на эти дома и думаешь, ну зачем же люди выстраивают себе хоромы, набивают шкафы хламом, перекрашивают стены из цвета в цвет? Чтобы и днём, и ночью сидеть в четырёх стенах, уставившись в телевизор? В четырех пусть даже таких больших и уютных стенах, когда снаружи так много интересного и прекрасного!