Ночные дороги эмигранта Газданова

Среди графов и князей, университетских преподавателей, крупных ученых, выдающихся музыкантов и прочих представителей русской интеллигенции, выброшенных в начале двадцатого века за борт молодого пролетарского государства, в Париже прошлого столетия оказался никому на тот момент не известный двадцатилетний Гайто Газданов, нареченный впоследствии вместе с Владимиром Набоковым крупнейшим писателем нового поколения.

Как и большинство русских эмигрантов первой волны, молодой Газданов по приезде подрабатывал грузчиком, мойщиком паровозов, рабочим на фабрике. На протяжении долгого времени, уже после полученного в Сорбонне историко-филологического образования, водил такси - до тех самых пор, пока заработок от написания книг и статей не стал для него основным источником дохода, позволившим существовать без морально и физически изматывающих ночных подработок.

Наблюдения водителя такси за закулисной жизнью Парижа легли в основу автобиографического романа «Ночные дороги», написанного в 1941 году, когда одинокому, мало кому известному романисту Газданову было 38 лет.   

Сентиментальных иллюзий по поводу обитателей парижского дна у автора "Ночных дорог" нет и в связи с его положением не стороннего наблюдателя, но невольного участника им же описываемых событий быть не может: «раньше я был лучшего мнения о людях и несомненно сохранил бы много идиллических представлений, которые теперь навсегда недоступны для меня, как если бы зловонный яд выжег во мне ту часть души, которая была предназначена для них». Герои Газданова - проститутки, сутенеры, уродливые нищие, спивающиеся профессора, опустившиеся русские генералы, сумасшедшие, рабочие и официанты, с покрытыми непроницаемой плёнкой тупоумия глазами. Вся эта многообразная в своём уродстве панорама малосимпатичных образов представлена в романе с точки зрения сознания автора – человека тонкой душевной организации с набором моральных принципов и ценностей, одинокого, безответно влюбленного, лишенного родины и семьи, так же, как и возможности полностью посвятить себя любимому делу и призванию.

Отслеживая судьбы соотечественников за границей, Газданов наблюдает два типа эмигрантов того периода, а следовательно, и два возможных варианта их существования за рубежом. Первые – те, что, оказавшись вне родины, быстро и легко позабыли всё, что когда-то в университетах учили и что здесь, в новой для них среде рабочих, перестало вдруг быть ценно и для жизни необходимо. Такие русские с ходу переняли новые для себя правила игры, легко адаптировались и прекрасно вписались в новую действительность. Пример этого типа эмигрантов - Федорченко, который «был почти совершенен в том смысле, что всё, что мешает человеку в жизни, в нём отсутствовало в идеальной степени, - огорчения, печаль, сомнения, моральные предрассудки, мысли об этом ему никогда не приходили в голову».

Другой тип эмигрантов – напротив, люди высокой культуры и широчайших знаний, одаренные и по-настоящему образованные. Казалось бы, - рассуждает автор, - нельзя разве найти достойное применение их знаниям и способностям за границей, нет разве для них вне родины другого занятия, кроме как работать на фабриках или водить машины? Одну из причин невостребованности в Европе этого типа людей, Газданов склонен видеть в тенденции времени - невозможности практического, приносящего прибыль применения общих культурных знаний, которые в современном автору обществе, будь оно заграничное или советское, стремительно и безвозвратно продолжают утрачивать свою ценность.

Сложно представить, чтобы совместно с безрадостными рассуждениями такого рода в произведении существовали персонажи и герои, не с трагически искалеченными судьбами, но счастливые и удачливые. В Париже Газданова их быть не может - слишком многое в этом мрачном мире ночных дорог наводит на мысли, «о которых человек не должен никогда думать, потому что за ними идет отчаяние, сумасшедший дом или смерть».

 Остаться человеком в условиях нечеловеческих в романе удается одному только главному герою – тому, кто добр, разумен, честен и справедлив, кто, зарабатывая тем, что развозит по ночным притонам проституток и их клиентов, продолжает по-прежнему сострадать людям, стремится понять человека чужой среды и чужого происхождения, находит свободное время для занятий литературой и мыслей о вещах отвлеченных и вневременных.

Быть может, сформируйся талант эмигранта Газданова не на грязных улицах Парижа, но, как при его рождении и предполагалось, на просторах российской земли, в дворянской усадьбе деда, под многовековым дубом, посаженным прадедом, и присмотром мудрого отца-профессора, не был бы его гений столь угрюмым и меланхоличным. Быть может, неслучайно на протяжении "Ночных дорог" пьяный философ с именем Платон не перестает повторять, что бытие определяет сознание. Ну а раз определяет, то, получается, и смысла пенять на сознание, угрюмое и меланхоличное, нет никакого.     

О России устами иностранцев

           Составлять мнения о людях и национальностях всегда забавно и увлекательно. Не менее увлекательно выслушивать чужие умозаключения о собственной стране и нации. Полагать, что историю и литературу великой и могучей России иностранные граждане знают как свою собственную, так же наивно, как и всерьез верить в анекдот о том, что кроме медведей и водки никаких других ассоциаций страна наша не вызывает. По личным моим наблюдениям, познаний о России у большинства иностранцев пусть и немного, но вполне достаточно для возникновения в их головах более-менее оформленного образа нашей нации. И пусть, как часто это бывает, не все навешанные на Россию и русских ярлыки на реальных фактах основаны, однако же, тем интереснее.

Начну с самой известной, согласно собственным выводам, в кругу иностранцев российской личности. И вовсе это не Путин и не Сталин, которые в моём рейтинге разделили достойные второе и третье место. Двух мастистых политиков перещеголяла – ну кто бы мог подумать! - длинноногая Мария Шарапова, которую с ходу называет любой филиппинец, мексиканец или индус, в семи случаях из десяти затрудняющийся столицу России вспомнить. Мнение о том, что русские девушки все как одна по образу и подобию высокой и фигуристой блондинки Шараповой слеплены, удивительно живуче и, как ни странно, при встрече с реальными девушками из России не меняется – на фоне любой азиатки или латиноамериканки среднестатистическая русская и выше, и стройнее, и осанистее. Однако даже и здесь, к сожалению, не всё так радужно, как хотелось бы. К ужасу своему, уже не первый раз слышу от мужчин-иностранцев, что русские девушки много гуляют, пьют и совершенно не умеют готовить. Видимо, не обошлось тут без опыта близкого общения не с самыми лучшими представительницами нашей нации.

Девушки девушками, однако из всех сфер российской жизни, как и следовало ожидать, наиболее осведомлены иностранцы всё-таки в отношении нашей политики. О том, что в России коррупция, сложная политическая обстановка, провоцируемая самодержавным Путиным, теракты и жить в принципе небезопасно, наслышаны многие. Одна новозеландка в ответ на мою реплику, что я из России, уточнила, там ли это, где всегда какая-нибудь война идёт. Не очень представляя, какую конкретно войну имеет она в виду, в целом не могла с этим нелестным для нас определением не согласиться. В другой раз в разговоре с молодым бразильянцем на своё заявление о том, что лет эдак десять назад россияне жили страстями и любовью бразильских сериалов, услышала в ответ, что и бразильянцы в то же самое время, раскрыв рты, наблюдали на экранах своих телевизоров нас, русских, а конкретнее, деятельность нашей неуловимой разведки и мафии. Что ж, у каждой нации собственные козыри. И как бы русской интеллигенции ни хотелось в тузах своих видеть литературу русскую, живопись, мысль философскую или, уж на худой конец, религиозную, ан нет, агрессоры мы, политические разведчики, а в последнее время просто бандиты.

То, что о культуре российской среднестатистический иностранец знает, мягко говоря, немного, это факт. Точно так же, впрочем, как и среднестатистический русский о культуре Индии, Китая или той же Новой Зеландии. Однако, согласитесь, одно дело не знать подробностей, другое - быть не в курсе элементарнейших вещей. Так, например, самая смешная и невежественная реплика, которую мне приходилось слышать о нас за границей, касалась, как бы ни звучало это странно и обидно, нашего великого и могучего языка. «Официальный язык России английский, так ведь?» – спросила меня на днях знакомая филиппинка, так и не объяснив после моих настойчивых расспросов, как ей мысль эта в принципе в голову пришла. А много ли, подумалось мне вдруг, россиян знают, на каком языке говорят в Филиппинах? Люди, невежеству – бой, будемте стремиться к знаниям и интересам разносторонним! 

К счастью, возвращаясь к теме языка, большинству иностранцев тот факт, что русские говорят на русском, всё-таки известен, более того, известно им и то, что язык наш один из самых в мире сложных. Помню, как-то раз знакомый американец, изучающий русский, попросил объяснить, почему нужно говорить не «пятый ноября», но «пятое ноября». Ведь если, согласно достаточно логичным его рассуждениям, существительное «ноябрь» мужского рода, то с ним согласуемое прилагательное должно быть тоже мужского рода! Признаться, даже будучи филологом-русистом по образованию, далеко не сразу сообразила, в чём тут дело. А потому восхищаться иностранцами, отваживающимися на изучение русского языка, никогда не переставала и не перестану.   

К слову сказать, вопрос по поводу грамматики русского языка не единственный, ставивший меня в неловкое положение перед друзьями заграничными. Буквально вчера коллега индус в отместку, видимо, на моё удивление, как же это имя Антона Чехова ему незнакомо, спросил, сколько стран входило в советский союз. Осознав, что попала впросак, начала было загибать пальцы, Украина, мол, раз, Белоруссия – два, на что экзаменатор мой посмеялся и сам же за меня ответил. Оказывается, что пятнадцать, индус цифру эту со школы ещё помнит, потому как однажды на зачете билет про СССР вытянул.

Своими познаниями в истории России точно также удивил меня на днях и другой напарник, уже из Бразилии. В ответ на рассказ, что родилась я в одном городе вместе с Лениным, бразильянец невзначай как бы поинтересовался, не тот ли это Ленин, что был до Сталина, убившего Троцкого? Воодушевленный моими вытаращенными от удивления глазами латиноамериканский знаток русской истории поведал также байку о том, насколько мнительным был товарищ Сталин, приказавший расстрелять своего личного врача, потому как решил, что тот не от чистого сердца посоветовал вождю больше отдыхать и меньше работать, но отдалить его от власти тем самым собирался. Вывод - с иностранцами следовало бы быть осторожнее, никогда не знаешь, кто из них в школе дурака валял и уроки прогуливал, а кто внимательно за лектором записывал и экзамены по зарубежной истории сдавал.

С тем, что думают, знают или не знают о нас иностранцы, можно соглашаться или не соглашаться, можно считать их тупицами или, напротив, сующими свой нос туда, куда не надо. Главное помнить, что мнение о себе сами же мы и создаём. С какой стороны себя показываем, с такой и запоминаемся.  

Супруг мой Дмитрий, или "А у вас есть мечта?"

- Выйду за Эдика, что за жизнь у меня будет? Работа, дом, работа, дом... Скучно!
- А ты не выходи за Эдика, выходи за такого, как мой Дима.
- Да уж, соскучишься с твоим Димой - ни работы, ни дома!
                                             Из разговора трёхлетней давности с младшей сестрой


                                             Где моя родина? Возле родинки у левой твоей ключицы.
                                             Если переместится родинка - родина переместится.
                                                                                                            Вера Павлова

Супруг мой Дмитрий никогда не откладывал денег на покупку автомобиля, в свои 25 лет он всё ещё не научился водить машину, так и не смог увлечься рыбалкой, понятия не имеет о правилах игры в футбол, ни дня своей жизни не провел в спортзале, не знает ни одной дворовой песни, не умеет драться, свистеть и играть в карты, никогда не был в деревне, не колол дров и ягнёнка от телёнка не отличит. Зато супруг мой Дмитрий прекрасно говорит по-английски, прочитал все романы Достоевского, посмотрел все фильмы Линча, сдал историю зарубежной литературы на отлично, побывал более чем в десяти странах мира, умеет танцевать вальс, увлеченно рассказывать, модно одеваться и всегда знает, чего хочет.

С третьекурсником Димой познакомилась на первом курсе университета. Всё было просто и так, как должно было быть. Сентябрьским вечером в дверь комнаты общежития, куда всего пару дней назад въехала, постучали – молодой человек спросил соли. Пока я, к просьбам незнакомых людей обычно отзывчивая, рылась в не разобранных ещё своих вещах, гость успел принять приглашение на чай от гостеприимных  моих соседок. За чаем выяснилось, что соль была лишь предлогом, чтобы с первокурсницами познакомиться. А уже через неделю оказалось, что студент Дима в модных джинсах и с забавной привычкой вставлять в речь диковинные иностранные словечки своей жизни без первокурсницы Маши не представляет. Через месяц так и не разобранные мои вещи перекочевали в комнату этажом ниже. А ровно через четыре года совместной весёлой и насыщенной университетской жизни, отдавая отчет, что соли в судьбе нашей филологической будет достаточно, я взяла себе Димину фамилию и начала уже официально, а не в шутку между своими зваться его супругой.  

Всегда знавший чего хочет, супруг мой Дмитрий никогда не был карьеристом или человеком тщеславным, а потому легко расставался с вакансиями и должностями, ради которых некоторые маму родную продали бы. Попробовав себя в крупных компаниях и серьёзных организациях, дипломированный филолог и переводчик Дмитрий, прочитавший и полюбивший к окончанию университета не только Достоевского, но также Кафку, Фаулза и Фриша, на собственном опыте понял, что все его начальники, так же, как и большинство коллег, строящие из себя умных и деловых, только вид делают, что занимаются вещами исключительно важными и серьезными, на самом же деле варятся в чём-то жидком и коричневом под названием бизнес, а вариться с ними вместе он не хотел, так же, как не хотел перебиваться с копейки на копейку, преподавая в школе английский язык, так же, как не желал переучиваться и заставлять себя любить не то, что любится, а то, что востребовано и хорошо оплачивается.

Однажды ещё на последнем курсе университета, опаздывая на лекцию и в отчаянии от невозможности  уже битый час уехать с богом оставленной, суровыми февральскими ветрами обдуваемой, подростками оплёванной остановки, открыв дверь подъехавшей переполненной маршрутки, студент Дмитрий громко спросил, есть ли у присутствующих мечта. Под мечтой подразумевались места, но от отчаяния ли, от холода ли всё уже давным давно смешалось и перепуталось, а по сути не имело никакого значения, потому как ни мечт, ни мест в маршрутке, разумеется, не было. Зато у студента Димы мечта была, старая давняя мечта ещё с восьмого класса – уехать, нет, не с остановки в университет, но из страны далеко и навсегда, так, чтобы уже не возвращаться, уехать туда, где будет ему своё место.

Жить в стране, где говорят на любимом английском, заниматься чем-то тихим, мирным и полезным, не нарушая внутреннего своего баланса и не наступая на горло собственной песне – разве это низкое постыдное желание, над которым стоит смеяться, обвиняя в эгоизме,  отсутствии патриотизма, альтруизма, амбиций, деловой хватки и неумении жить? За полгода тщетных поисков работы в Новой Зеландии, под обстрелом каких только обвинений не пришлось обоим нам выстоять. Шесть месяцев – это не шесть дней и не шесть недель. За шесть месяцев безработицы и неудач чего только не передумаешь, каких снов не пересмотришь, за какую ниточку не ухватишься. Однако даже несчастьям и тем, как известно, рано или поздно надоедает нападать на одного и того же человека. Хочется верить, что надоела им уже до смерти и наша маленькая семья, потому как супруг мой Дмитрий… Как мечтала я написать эти слова! Как ждала, верила и боялась, что не хватит моего терпения, моей веры и надежды! Итак, супруг мой Дмитрий получил приглашение на работу в университет Окленда, в департамент образования и отдел иностранных языков в качестве администратора проектов международных языковых программ.   

На вопрос, почему вы хотите у нас работать, впервые за всю историю своих собеседований Дима ответил искренне – потому что это не работа, это мечта. Мечта, ради осуществления которой был прослушан и приведен к исполнению недельный курс лекций о том, как правильно, согласно новозеландским канонам, составить резюме и сопроводительное к нему письмо, разосланы отклики почти на триста вакансий, из которых три всего привели к последующим собеседованиям, от корки до корки прочитаны все имеющиеся в местной библиотеке книги по трудоустройству и прохождению интервью, с учетом всех психологических нюансов и тонкостей составлены и наизусть вызубрены пять страниц возможных ответов на возможные каверзные вопросы интервьюера, сценка «я и работодатель» отрепетирована в домашних условиях до мозолей на языке. И всё это, чтобы после полуторачасового собеседования услышать заветное: «Дмитрий, из всех кандидатов вы были лучшим». Это победа.

Уважать чужие желания и стремления, пусть они и противоречат стремлениям большинства, верить в потенциал того, кто дорог тебе, любить не таким, каков человек есть, но таким, каким он может быть – не это ли секрет нормальных человеческих отношений, залог успеха и осуществления мечт? Спасибо нашим родителям, друзьям и знакомым – всем тем, кто верил в нас, сопереживал нам, уважал наш выбор, помогал и поддерживал.



Расслабленные новозеландцы

Есть у меня в коллегах румынка Эдит, с которой, несмотря на то, что женщина она в целом милая и добрая, работать сущий ад. Как и все румыны - а за время работы на круизных лайнерах я их достаточно повидала - Эдит трудолюбива, требовательна к себе и окружающим, имеет ярко выраженные командирские наклонности и учительские замашки. Находясь в статусе новенькой, я пока ещё не выбрала подходящую с ней тактику поведения, а потому в ответ на её нравоучения предпочитаю помалкивать, с любопытством присматриваясь к тому, как ведут себя с ней другие.  

Оказавшись сегодня в команде с Эдит и молоденькой новозеландкой Наоми, с самого утра настроилась на интересное зрелище. Как будет реагировать местная девчонка, работающая всегда немного спустя рукава, на рассуждения на ломаном английском неугомонной румынки о том, что комната в номере должна выглядеть так, чтобы нам самим захотелось в ней остаться? От удовольствия руки потирала – день предвещал много интересного.

Как и следовало ожидать, Наоми, слушая Эдит в одно ухо, потому как в другом по обыкновению наушник от плеера, улыбалась и поддакивала. На все распоряжения своей напарницы, несмотря на то, что в отеле работает по времени в два раза дольше неё, реагировала вполне адекватно: «без проблем», «не беспокойся», «я сделаю», выполняя при этом свои обязанности совершенно так же, как и без Эдит выполняла бы – легко, быстро, лишнего не заморачиваясь. Разумеется, девчонке связываться просто не хотелось, но ведь никто не запрещал ей у Эдит за спиной ну хотя бы рожу скорчить, мне подмигнуть, мол, вот зануда, как собственно все другие и делали. Ничего подобного, ни единого слова или намека на недовольство или раздражение - без румынки мы разговаривали и вели себя так же, как и у неё на глазах. И лишь однажды Наоми слегка отступила от своих правил.

Ситуация для меня лично была из ряда вон выходящая. После того, как, закончив свою часть работы, мы обе принялись помогать в два раза медленнее работающей Эдит, та, с удовольствием согласившись на нашу помощь, без зазрения совести отправилась проверять, насколько качественно справились мы со своими заданиями. Наоми и бровью не повела, доделала то, что не доделала Эдит, вскипятила чайник, налила две чашки кофе и предложила мне устроить небольшой перерыв на балконе номера. Наслаждаясь видом на океан, рассказывала о своей недавней поездке в Австралию, расспрашивала о политике и погоде в России, и ни слова об Эдит.

Смотрела я на загадочную эту Наоми, слушала её и никак понять не могла, ну откуда же в ней столько спокойствия, умиротворенности, расслабленности? Если бы была она мудрой взрослой женщиной или хотя бы парнем, терпеливым к женским капризам, было бы понятнее, но тут девчонка, которой на вид нет и двадцати!

О расслабленности новозеландцев, о том, что жить они привыкли не напрягаясь, не делая из мухи слона, не принимая неприятности близко к сердцу, я много слышала и раньше. Помню, как на курсах по трудоустройству, которые мы с мужем добросовестно по приезде в страну посещали, нас предостерегали от позиционирования себя на интервью как трудоголика, карьериста, советовали тщательно продумать ответ на вопрос о своём хобби и ни в коем случае не делать заявления в духе, я готов работать сверхурочно и без выходных. Новозеландцы работают, чтобы жить, но не живут, чтобы работать. Они любят и умеют отдыхать, чем несказанно гордятся. Быть может, именно в этом и кроется секрет их философской умиротворенности, о которой нам, приезжим, остаётся пока только мечтать, которая передается от спокойных родителей к их спокойным детям, впитывающим новозеландскую расслабленность вместе с молоком матери, солнечным теплом, плеском океана и чириканьем диковинных птиц за окном.

О детях

            Сегодня за обедом моя менеджер Корина рассказывала о своих детях, которых у неё, как выяснилось, четверо. Факт этот не мог не удивить – на вид новозеландке Корине чуть за тридцать, да и внешне многодетную маму она напоминает меньше всего - ухоженная, с красивыми длинными ногтями, аккуратным макияжем и безупречными манерами. В ответ на мои восклицания, какая же семья у неё большая, смеётся – разве ж это большая, с детства она мечтала иметь десять детей, но по состоянию здоровья не может больше рожать, поэтому довольствуется двумя мальчиками и двумя девочками, одна из которых приёмная. Иметь детей –  самое прекрасное, что может быть в жизни, считает Корина. Сама она выросла в семье, где было одиннадцать детей, семья супруга ещё больше – у него четырнадцать родных братьев и сестер. Сейчас все они живут в Новой Зеландии и лишь некоторые переехали в соседнюю Австралию, у большинства уже свои семьи. Когда на праздники родственники Корины собираются вместе, то арендуют ферму, чтобы всем места хватило.

Государственная поддержка семьи, согласно информации добытой из интернета, составляет в Новой Зеландии по русским деньгам 7 тысяч рублей на каждого члена семьи в неделю, при средней зарплате в стране 462 рубля в час. Получить эту поддержку возможно при условии, если вы зарабатываете от 559 тысяч рублей до 1 миллиона 161 тысяч рублей в год. Прибавьте ко всему прочему идеальную экологию, мягкий океанический климат и тот немаловажный факт, что подавляющее число новозеландцев живёт не в высотках, как в России, но в частных домах, со своим садом и клумбами во дворе. При учете всех этих моментов мечты Корины уже не кажутся такими экстравагантными, да и сама она походит скорее не на мать-героиню, как в России принято называть каждую, отважившуюся на третьего ребёнка, но на совершенно обычную женщину с нормальным для женщины представлением о счастье, которое она для себя видит в большой и дружной семье.

В своей одноименной передаче Владимир Познер любит задавать гостям вопрос, что считают они своим главным достижением в жизни. По моим наблюдениям, самым частым ответом являются дети. Именно так, к примеру, ответили политики Хиллари Клинтон и Сергей Кириенко, певец и музыкант Стинг. А ведь всё это люди талантливые и знаменитые, занимающиеся любимым делом, максимально реализовавшие себя в профессии. Что же  у них достижений других не нашлось, кроме тех, которыми любая домохозяйка точно также похвалиться может? Выходит, что не нашлось. Выходит, всё-таки дети.  

Нет места лучше дома, когда мозги есть

История удивительных приключений Дороти в удивительной стране Оз благодаря стараниям Александра Волкова, на свой лад переписавшего знаменитую сказку американского автора, всем русским детям, так же, как и взрослым, хорошо известна. Сильный ураган, случившийся в Канзасе, подхватывает и уносит фургончик с Дороти и её пёсиком Тотошкой в прекрасную волшебную страну под названием Оз, где девочка обретает верных и преданных друзей в лице Страшилы, Железного дровосека и Трусливого льва, спасает местное население от двух злых волшебниц, разоблачает тайну великого и ужасного правителя страны Оз, после чего, счастливая, при помощи волшебных туфелек благополучно возвращается к себе домой.

Помню, что в детстве сказку эту очень любила, о приключениях главной героини знала все подробности, искренне ей сопереживала и, уж разумеется, никаких сомнений по поводу логичности или нелогичности поведения маленькой девочки, скучающей по дому и во что бы то ни стало желающей вернуться в родной Канзас, не возникало у меня никогда. Появились они совсем недавно после прочтения оригинальной версии книги Лаймена Фрэнка Баума «Удивительный волшебник из страны Оз».

И в русском, и в американском вариантах сказки, главная героиня живёт в плохих климатических условиях и воспитывается в очень бедной семье. Всё это, разумеется, не так важно и на ностальгические настроения девочки повлиять никоим образом не может – то, что у природы нет плохой погоды, а бедность не порок, понятно и ребёнку. Однако же на том, насколько в оригинальной версии книги климатические условия плохие, а семья бедная, Волков почему-то заострять внимание русского читателя не пожелал. Картина, которую рисует Баум, описывая Канзас, более чем мрачна и безысходна. Ни одного деревца, ни одного домика во всей округе. Земля – высушенная солнцем, серая, потрескавшаяся. Трава и та не зеленая, какой ей полагалось бы быть, но тусклая, выцветшая. В маленьком фургоне, краска которого давно выгорела на солнце, - плита, буфет, несколько стульев, две кровати и дырка в полу, куда семья прячется от частых свирепых ураганов. Но и это, согласитесь, полбеды в том случае, если у ребёнка есть любящие его добрые родители, которыми Волков одаривает свою маленькую героиню. Американцу Бауму, напротив, зачем-то обязательно понадобилось сделать и без того не шибко избалованную жизнью Дороти сиротой, живущей с никогда не улыбающейся тетушкой, глаза, щеки и губы которой давно потускнели и посерели от солнца и ветра, и неразговорчивым дядей Генри, вкалывающим с утра до вечера, не знающим, что такое смех и веселье. Единственная отрада в жизни Дороти – её пёс Тотошка – только он и не был серым среди всего, что окружало девочку.

В волшебной стране, куда волею судеб попадает маленькая героиня, цветы и растения удивительной красоты, роскошные фрукты, чудесные птицы, поющие чудесные песни, добрые гостеприимные жители и, главное, настоящие любящие и преданные друзья, которых у Дороти никогда раньше не было и с помощью которых девочка с успехом преодолевает все трудности и неприятности на своём пути. Так почему же с самого первого и до последнего момента несчастная сиротка Баума, которой впервые в жизни, можно сказать, по крупному повезло, не переставая хнычет и грустит по дому?

Примерно такой же вопрос задает Дороти её товарищ Страшила, искренне не понимающий, как можно желать покинуть прекрасную страну Оз, чтобы вернуться туда, где так уныло и серо, как описывает сама девочка. Реакция Дороти на столь логичную, казалось бы, реплику её друга превосходна! «Ты не можешь понять, потому что у тебя нет мозгов, - заявляет она Страшиле, - насколько бы ни был дом наш сер и уныл, мы, люди из плоти и крови, всегда предпочтём жить на родине, нежели в любой другой, пусть даже и очень прекрасной стране, потому что нет места лучше дома». Вот так бедная сиротка, не правда ли? Это вам не пафосные речи патриотов с высоких трибун, красноречие которых – появись возможность реального выбора – тут же находит аргументы в пользу точки зрения противоположной. Дороти по-детски искренна и честна сама с собой, она не выбирает, не приносит себя в жертву, она просто знает, что ей нужно и где ей быть необходимо. Зачем американец Баум так настойчиво подчеркнул эту патриотическую нотку в сказке? Почему русский Волков так намеренно смягчил её в своем варианте? Действительно ли момент этот был лишним, как посчитал наш соотечественник, или, быть может, именно в нём вся соль истории про девочку в волшебной стране и заключалась?

Что мог Страшила, мозгов у которого действительно нет, но которому так хотелось бы быть умным, ответить на столь эмоциональное выступление экставагантной чужестранки? «Конечно, понять этого я не в силах, - признаётся соломенное пугало, ставшее впоследствии, как мы знаем, мудрым правителем волшебной страны Оз, - знаю только, что если бы ваши головы,  как моя, были набиты соломой, вы бы все отправились жить в прекрасные страны, а ваш Канзас совсем опустел бы. Канзасу сильно повезло, что в нем живут люди с настоящими мозгами!»

Momento mori

Окна отеля, в котором работаю, выходят на кладбище. В первый день открытие это меня поразило просто – ну, думаю, сообразили, где отель построить! Лучшего места для привлечения туристов в целом Окленде не найти, осталось только в стоимость номера дополнительную плату за живую похоронную музыку включить! Однако напрасно, как позже выяснилось, я в тот момент так злорадствовала. Во-первых, место действительно хорошее, центр города, отовсюду рукой подать; во-вторых, с восемнадцатого этажа отеля весь город, опоясанный океаном, как на ладони видно, так что разглядывать маленькое кладбище, пусть и у самого подножия, никому и в голову не придет; и, наконец, в-третьих, кладбище, разумеется, нерабочее, закрыто было ещё в конце 19-го века и сейчас существует как памятник тем людям, кто город этот когда-то основывал и строил, а теперь мирно в самом его сердце почиет.

Разглядывать выцветшие от времени надгробия отправилась сразу же по окончании первого своего трудового дня. Процесс созерцания могильных плит на разных людей, как известно, действует по-разному - кто-то успокаивается, кого-то жуть берет. В моем случае подобное времяпрепровождение помимо живого человеческого любопытства вызывает нечто смутно напоминающее священный трепет. Тот, что возникает у любого нормального человека в момент, когда мысли его обращаются к единственному несомненному и неоспоримому из всех людских знаний – знанию о неизбежности собственной смерти.

Направо надгробие, налево надгробие, на каждом - наполовину выцветшие, наполовину стёртые, неизвестные, ни о чем не говорящие имена, даты, признания в любви, клятвы в вечной памяти скорбящих близких и друзей, в таких же могилах ныне покоящихся. История, как обычно, умалчивает детали, однако фантазию человеческую этим разве остановишь -  из обрывков скудной информации с могильных плит легко и быстро собираются и складываются сюжетные линии судеб некогда существовавших людей.

Так вот, согласно одной из таких историй, жил в новозеландских краях без малого двести лет назад некто иммигрант Смит – одногодка нашего Лермонтова. И зачем только понадобилось англичанину Смиту плыть в столь далекие и отличные от цивилизованного мира, заселенные аборигенами, мало кому известные новозеландские земли? И как посмел англичанин Смит спустя не так много лет после столь трудного, полагаю, многомесячного путешествия из родной Англии так нелепо, неожиданно и страшно погибнуть при пожаре в выстроенном собственными руками доме в одно мгновение с женой своей, молодой дочкой и маленьким сыном? Нашел ли англичанин Смит смысл всего с ним произошедшего на дне своей новозеландской могилы, рядом с которой – к чему и почему? – оказалась вдруг никакого к этой истории отношения неимеющая я, которая из России и века двадцать первого.

Одна моя университетская преподавательница любила рассказывать о мудром византийском обычае, согласно которому царь, восседая на престоле, в одной руке обязан был держать мешочек с человеческим прахом, призванный ему же напоминать о смертной его природе. И вот думаю я, разве имело хоть какое-то значение, чей именно прах в том мешочке хранился – отца того царя, раба ли его или любого другого человека? Нет, конечно - важен был сам момент напоминания. Равно как и в случае с тем кладбищем, что в центре города. Равно как и в случае с тем Смитом, что мне не брат, не сват, но такой же, как и я, смертный.

Неностальгические настроения

Не говори так, это же твоя Родина! – не понимает мама. И я тоже не понимаю, откуда этот страх, ненависть, отвращение к стране, в которой я родилась и выросла? Разве это нормально бояться возвращения туда, где твои родители, друзья, школьные и университетские преподаватели, где ты выросла, выучилась, вышла замуж? Большое видится на расстоянии. Казалось бы, сейчас я на достаточном расстоянии, чтобы посмотреть на ситуацию со стороны, правильно расставить приоритеты. Казалось бы, теперь я знаю не понаслышке, как трудно адаптироваться на новом месте и играть по чужим правилам. Сколько раз я задумывалась над тем, стоит ли моя игра свеч. Сколько раз я приходила к выводу, что не стоит. Почему же я так не хочу возвращаться в Россию?

Неужели ты совсем не скучаешь по дому? – спрашивает сестра. А разве есть у меня в России дом? Есть квартира, в которой я выросла, есть родители, живущие в разных городах и не общающиеся друг с другом, есть сестра, которая скоро замуж выйдет. Дома в России у меня нет, он есть в моих воспоминаниях, в том времени, которое прошло, а значит всего, что когда-то относилось к нему, уже не существует. Дом, по которому я скучаю, был домом моих родителей, семьей, в которой я росла, частью которой себя чувствовала. Что осталось теперь от этого дома? Двое выросших детей и два несчастных запутавшихся в своих жизнях взрослых. Это не мой дом, мой дом ещё предстоит строить и выстраивать, однако, как бы это ни было горько, фундамент, доставшийся мне в наследство, годным для его строительства я не нахожу.

Там ты навсегда останешься чужой! – печалится за меня бабушка. И я даже не пытаюсь объяснить ей, насколько чужой я чувствую себя в родной своей стране. Толпа русских людей  - в супермаркете, на вокзале, в метро, на остановке, где угодно -  самый страшный образ, стопроцентно действующий в случае внезапно возникшего ностальгического настроения. И это притом, что я никакой не мизантроп, а людные места и новые знакомства мне всегда нравились. Когда была маленькой, рисовать людей было моим любимым занятием. На одном альбомном листке умещала их с десяток – один  танцует, второй задумался, третий четвертую за косичку дергает. Но то были люди – в толпе жителей Окленда я и теперь их встречаю – разных национальностей, с разными выражениями лица,  разными эмоциями и в разных одеждах. Толпа русских людей – это нечто совершенно другое, одинаково серое, тупое, злое, агрессивное. Каждый из них по отдельности, быть может, не так уж и плох, но только не все вместе. Если они вместе, я их боюсь, опускаю глаза и стараюсь идти как можно быстрее, лишь бы только никого не задеть и ни на ком взгляд нечаянно не задержать. Я не могу и не хочу чувствовать с этими людьми ничего общего.

Где родился, там и пригодился, - гласит русская народная пословица. Да я и рада бы хоть где-то и на что-то в жизни этой сгодиться, вопрос лишь в том, так ли нужна я своей родине со столь мрачными в отношении неё настроениями? Любить русскую культуру, русский язык, русских писателей и философов, также как и родителей своих не перестану и на северном полюсе. В остальном – извиняйте, такая уж из меня странная русская вышла, со странною к своему отечеству любовью.

Все профессии важны

Считать одну свою жизнь жизнью – безумие, сумасшествие.

Лев Толстой

Кроме тех, чьи имена красуются в названии отелей, или тех, кто с улыбкой встречает посетителя на входе, есть, как известно, в гостиничном бизнесе и такие, кто застилает в номерах кровати, пылесосит ковры, моет зеркала, окна и раковины. Одной из тех последних, без которых пребывание гостя в отеле не было бы столь комфортно, удобно и романтично, стала совсем недавно и я, которой, по всей видимости, судьбою предписано перепробовать все виды неквалифицированных работ, в этом мире существующих.

Кроме смертельной с непривычки физической усталости, удовлетворения от подсчета заработанных денег и чувства зависти к людям, жизнь которых любит и балует, за первую рабочую неделю накопилось много и других впечатлений и эмоций. Самое, пожалуй, из них сильное - впечатление от людей, в команде с которыми я работаю.

Рита – молодая девушка с острова Тайвань, с приятными живыми чертами лица и хорошей фигурой. Общительная, весёлая, неравнодушная. Прониклась ко мне какой-то особенной любовью и нежностью после того, как узнала, что я уже два с половиной года замужем. Такая молодая! У вас в России так принято, да? Ты его сильно любишь? И никогда никого кроме него у тебя не было? После этого нашего разговора смотреть на меня начала с каким-то особенным восхищением, а когда за обедом менеджер спросила моих коллег, ну как новенькая, первая принялась меня расхваливать.  

Тесс – филиппинка маленького роста, спокойная и внимательная в работе, а потому работать с ней одно удовольствие. Впечатление, что хорошо разбирается в людях, что за плечами ценный жизненный опыт. В разговорах осторожная – лишнего не говорит, много не спрашивает. Думаю, что присматривается ко мне, и это радует – плохо, когда любят или не любят по первому впечатлению, всегда приятнее, если дают возможность проявить себя, а уже потом только решают, как к тебе относиться. Тесс замужем, и у неё есть маленький ребенок 4-х лет, который остался с бабушкой на родине, пока родители в Новой Зеландии денежку зарабатывают. Скучает по сыну, на заставке в телефоне его фотография.

Наоми – новозеландка-подросток с красивыми чертами лица и густыми длинными волосами, которые кое-как, не стесняясь оставленных прядей и петухов, забирает на макушке. В перерывах между работой всё время что-то ест - яблоко, бутерброд, печенье, потому и неудивительно, что слегка полновата. При желании могла бы выглядеть очень красиво. Кажется, ей просто наплевать, как она выглядит, что, как это часто бывает, очаровывает в ней лишь ещё больше. Работает быстро, аккуратно и обязательно с музыкой в наушниках. Часто смотрит в окно, много не общается, но при этом впечатление грустной, несчастной или, тем более, высокомерной, не производит. С ней легко и комфортно, потому как не надо думать, что сказать или что она о тебе подумает. Ясно с первого взгляда – она о тебе вообще не думает, она тебя не оценивает, она тебе не завидует, она тобой не интересуется, но при этом и не обидит ничем, не подставит и не подведёт. Таким, как она, интересно с собой, а чужих интересов даром не надо. Таким, как она, сколько себя помню, всегда завидовала.

Джуди – навозеландская бабушка, маленькая, полная, смешливая, болтливая, быстро устает, много охает и ахает, видно, что любит похалявить, видно, что себе на уме и себя в обиду не даст. Как истинную новозеландку с истинным новозеландским акцентом, понять её бывает непросто, на что сама она реагирует всегда одинаково - мол, мы, новозеландцы, говорим по-английски плохо, потому как в отличие от вас, приезжих, в университетах его не учили.

Эдит – сухощавая румынка лет сорока с седыми волосами, интеллигентными правильными чертами лица и прямой спиной. Звонкий голос, сильный жесткий акцент. За счет своей красивой европейской внешности сильно выделяется на фоне остальных. Работает как робот, без перерывов и медленно по причине тщательности.

Даяна – очень милая молоденькая бразильянка с исколотыми ушами и вздернутым носиком. Окончила пару месяцев назад факультет туризма и гостиничного бизнеса в местном университете, после чего с энтузиазмом начала свою гостиничную карьеру с самых низов. Надеется со временем пробиться, отдавая себе отчет, как это непросто в чужой стране даже и с местным образованием.   

Викас – индус и вечный студент. Два высших образования, полученные у себя в стране, для полноценной жизни показались ему недостаточными, а потому учится сейчас в Новой Зеландии в магистратуре. По окончании думает вернуться в Индию и открыть там свой бизнес. Когда работает – поет.  На мой вопрос, о чём песня, многозначительно ответил, что о скоротечности жизни и тщете всего земного.

Джоан -  филиппинка за тридцать, у себя на родине работала учительницей математики в школе, и именно потому, как она утверждает, до сих пор не замужем. Какая уж тут личная жизнь, когда весь день дети, вечером гора тетрадей, а в выходной с мамой в церковь! Очень надеется в Новой Зеландии встретить своего принца, только обязательно небогатого, потому что сама она из бедной семьи, а значит, как считает её мама, замуж должна выйти за бедного, чтобы ни в чём муж попрекнуть её по прошествии времени не смог.

Все эти люди – мои напарники и коллеги. Из-за высокого роста они зовут меня русской моделью и советуют сменить гостиничный бизнес на шоу-бизнес. Я обещаю подумать, вот только для начала неплохо бы фигуру ежедневными упражнениями с пылесосом в надлежащий вид привести, а пока мой замечательный рост можно и для мытья потолков использовать, с него не убудет. Девушки смеются – они и сами пусть невысокие, но красавицы, каждая своей национальной красотой. И только наш единственный пока мужчина Викас продолжает многозначительно насвистывать индийскую песню о скоротечности жизни и тщете всего земного.  

Третий поворот налево Сергея Лозницы

Сегодня ты человек, а завтра тряпка, о которую вытирают ноги, или кусок живого мяса.

Из фильма Владимира Сорокина "4"

У Сергея Довлатова есть маленький рассказ под названием «Третий поворот налево», где главный герой – добропорядочный русский эмигрант – отправившись в выходной день с женой в театр, сбивается со знакомой дороги, сделав роковой третий поворот налево и попав, таким образом, в тупик неблагополучного квартала. В следующую минуту с ним происходит нечто отвратительное и ужасное. Один из негров, у которого заблудившийся вынужден спросить дорогу, показывает в ответ на его вежливое обращение свой член. Происшествие настолько шокирует благочестивую пару, что, не желая уже больше никакого театра, они незамедлительно отправляются обратно домой, принимая негласное решение никогда не вспоминать о случившемся, а вместо театра впредь смотреть телевизор – всё безопаснее.

Просто удивительно, насколько некоторые люди боятся вот таких неожиданных поворотов налево, как свято они верят, что если их собственный мир, в котором они так счастливо и удобно устроились, рационален и гармоничен, то таков есть мир в принципе. «В России всё не так», - высказывают эти люди своё мнение после просмотра совсем недавно появившегося на экранах мрачного и жестокого фильма о русской действительности «Счастье моё» режиссёра Сергея Лозницы. Да и скажите, пожалуйста, откуда Лознице – украинскому эмигранту с немецким гражданством – знать, как у нас в России на самом деле дела обстоят! Мы тут живём и сами про себя всё знаем, верим в разумное, доброе, светлое, и не надо пугать нас страшными фантастическими картинками, а тем более демонстрировать их публике международной, выдавая за картины русской жизни! Так рассуждают эти люди, никогда, судя по всему, большого негритянского члена не видевшие и третьего поворота налево не совершавшие.

Герой Лозницы дальнобойщик Георгий, везущий муку из Дятьково в Смоленск, – простой русский парень, в меру добрый и неравнодушный – сам не ведая, что творит, и не представляя, куда это его может завести, так же, как и герой Довлатова совершает роковой поступок всей своей жизни - третий поворот налево. Желая, объехав пробку, сэкономить время, нерадивый водитель попадает в глухую российскую глубинку, где застревает на полгода, теряя не только свою машину и товар, но память, рассудок, голос, имя и оказываясь в финале фильма убийцей пятерых людей.

Основное действие картины разворачивается в постперестроечное время, куда в виде воспоминаний периодически вклиниваются эпизоды периода великой отечественной войны. Однако не для того, чтобы демонстрировать доблесть и смелость русской армии, понадобилась режиссеру военная тема. Защитники отечества 40-ых годов грабят, избивают и убивают своих же, точно так же, как делает это 60 лет спустя в мирное, казалось бы, время обыкновенная милиция. Без зазрения совести и страха быть наказанными гаишники калечат вздумавшего прекословить им майора милиции. А единственного положительного персонажа в фильме – учителя, накормившего и приютившего у себя двух русских партизан, эти же самые партизаны на утро с целью ограбления убивают спящего, на глазах у малолетнего ребёнка.

  В мире третьего поворота налево, куда режиссер вслед за своим героем уводит зрителя, жизнь человека ничего не стоит, это мир насилия и жестокости, где убивают за наживу, обманывают интуитивно, хамят по привычке и органически не способны испытывать чувства жалости и сострадания. Этот мир не возник внезапно и из ниоткуда, он прочно взаимосвязан с нашим прошлым – и не только с периодом 40-х годов, но и, судя по ряду традиционных мифологических моделей в фильме  – дорога, лес, дом, женщина, старик, на которых все сказки мира, как известно, строятся, - с куда более стародавними временами. Это мир зла, который был, есть и будет всегда, мир, показанный в фильме на примере русских реалий, точно так же, как мог бы быть показан и на любом другом материале. Этот мир иррационален абсолютно, его нельзя ни логически объяснить, ни тем более исправить, и, наконец, что самое страшное, оказавшись в нем, из него уже невозможно выбраться. Это как чертово болото, которое лучше обходить стороной.

Жизненную философию «моя хата с краю» проповедует ближе к концу фильма водитель грузовика, попутчиком которого случайно оказывается главный герой. «Любимая работа, девчонка, денег чтоб немного — что еще человеку надо для счастья? Я тебе одно скажу: ты, главное, не лезь, никуда не лезь. Потому что все несчастья от того, что вечно кто-то куда-то лезет. И это им не так, и то не так — все лезут и лезут, куда не просят». В свете происходящих событий разумнее речи, казалось бы, и не придумаешь. Вот только не мог догадаться красноречивый водитель, что буквально через пару минут по окончании его торжественной оды благоразумному нейтралитету жизнь его самого оборвется самым неожиданным и трагическим образом. Так что лезь – не лезь, помрёшь всё равно, а от сумы до тюрьмы, как говорится, лишний раз лучше не зарекаться.