Путешествие. Часть четвёртая. Пиктон

          Этот пост следовало бы назвать «наши неудачи» или «во сколько обходится человеческая глупость», однако при зрелом размышлении я решила не выносить свои субъективные мнения в заголовок. В конце концов, никогда не знаешь, что считать неудачей, от ошибок никто не застрахован, а личный опыт, тем более опыт неудачный, важнее любых денег (если они не последние, конечно).

Всё началось со зловещего прогноза погоды, прочитанного на сон грядущий в наш последний день в Веллингтоне. Над Новой Зеландией кружит грозный циклон, и – нет, ну надо же! - из всех городов целой страны именно маленькому с золотыми пляжами Нельсону, что предполагался быть следующим пунктом нашего маршрута, достанется больше всего. Согласно синоптикам, сильные дожди в Нельсоне, что местами приведут даже и к наводнениям, растянутся на целую неделю. Ту самую неделю, пять дней которой мы, предусмотрительные, оплатили загодя в гостинице. Не говоря уже о том, что билеты на автобус, паром (Нельсон – город на южном острове, и добраться до него иначе, нежели по воде или воздуху нельзя), а также обратный билет на самолет купили ещё месяц назад. Вот как вредно бывает планировать. Но еще вреднее экономить, потому как - внимание! не повторяйте наших ошибок! - все билеты мы приобретали по самым низким ценам, что не подразумевают возврата в случае экстренных ситуаций.  

Конечно, человек здравомыслящий на нашем месте плюнул бы на деньги и вернулся встречать Новый год в своем уголке. Но, во-первых, какие уж мы здравомыслящие; во-вторых, в нашем Окленде точно так же обещают осадки, разве что не такие обильные, как в Нельсоне; и, наконец, в-третьих, дело ведь не столько в деньгах, сколько в скрытом очаровании самой ситуации – встретить Новый год в атакуемом проливными дождями крошечном курортном городке. И не надо смеяться и крутить у виска, проверено на личном опыте – там, где ситуация выглядит совсем уж безысходной, истинной романтике самое место. Кроме того, каких чудес под бой курантов не случается, да и синоптики, как известно, так часто ошибаются. Вот только знали бы мы, когда, очарованные собственной смелостью и оптимизмом, принимали решение ехать несмотря ни на что, какие новые неприятности, новые растраты день грядущий нам готовит.

Всё пошло не так с самого утра, когда у нас вдруг возникла коммуникативная неудача с таксистом, кто никак не мог понять, где же нас высадить, в то время как мы никак не могли ему объяснить, потому как, честно говоря, сами с трудом понимали, куда нам нужно, беспомощно тыча пальцем в распечатанную бумажку с информацией, что предоставило нам агентство, где покупали билеты. В итоге, когда утомленный и раздраженный таксист высадил нас под первой попавшейся крышей – дождь к тому времени успел атаковать и Веллингтон тоже – в нашем распоряжении осталось ровно десять минут, чтобы быстро сориентироваться и попасть на нужный автобус, что должен был доставить нас до парома. И вот тут мы совершили свою первую непростительную ошибку – вместо того, чтобы собраться и самостоятельно раскинуть мозгами, принялись просить помощи у всякого встречного-поперечного, каждый из которых, искренне желая помочь, направлял нас то в одну, то в другую сторону. В результате свой автобус мы конечно пропустили. Согласно расписанию, следующий - через час. А это значит, на паром мы уже не успеваем, соответственно и на автобус, что должен доставить нас из Пиктона, куда прибывает паром, до Нельсона, тоже.

И тут мы совершили свою вторую непростительную ошибку – вместо того, чтобы не теряя ни секунды поймать такси и доехать до парома самостоятельно, принялись сомневаться, а стоит ли нам вообще ехать в Нельсон, быть может, все эти неприятности есть знак свыше. В общем, когда, нафилософствовавшись вдоволь, оба пришли, наконец, к выводу, что никакой это не знак свыше, но банально наша глупость и нерасторопность, было уже поздно, и наш паром ушел.

И вот здесь нам бы одуматься, молча признать свои ошибки и, купив билет до родного Окленда, улететь восвояси. Но не тут-то было, о юношеском нашем упрямстве впору песни слагать. Сосчитав в уме оставшиеся финансы, старательно между делом соображая, на чем другом можно было бы сэкономить, мы решили по новой оплатить автобус-паром-автобус и встретить-таки Новый 2012 в славном Нельсоне, что по колено в воде.

А теперь о приятном. Согласно заново купленным билетам, в нашем расписании неожиданно образовалась пятичасовая дыра в очаровательном городке Пиктоне, которой оказалось более чем достаточно, чтобы отведать ароматного кофе и поглазеть на местные красоты, легко узнаваемые даже сквозь пасмурную завесу – дожди нас сегодня преследуют, и, надеюсь, приятно скрасившие моё чересчур эмоциональное и сбивчивое сегодня повествование.

Путешествие. Часть третья. Музей Новой Зеландии

Не помню, чтобы я писала здесь про какие-либо музеи-галереи-выставки. Точно так же не собиралась писать и уж тем более посвящать отдельный пост музею Новой Зеландии в Веллингтоне. Но кто бы мог подумать, что вместо запланированных двух-трех часов, мы проведем в том музее целый день (с перерывом на обед, всё как положено), что так он меня впечатлит и так много положительных эмоций вызовет, что непременно захочется на выходе теми эмоциями щедро поделиться.

Здание Museum of New Zealand

Помните детский анекдот про маму из первобытного общества, что ругает сына-школьника за двойку по истории, мол, если б по биологии или математике, поняла бы еще, но по истории, которой от силы две страницы! Признаться, приблизительно такого рода ироническое отношение было и у меня к истории-культуре Новой Зеландии. Маорийские орнаменты и наряды, завезенное из Англии наследие королевы Виктории, птички и овечки… Всё это легко вместить в полторы комнаты.  Но чем, скажите, можно заполнить огромнейшее здание национального музея в шесть этажей, когда стране-подростку всего ничего?

Однако не напрасно, по всей видимости, намекая на свою смекалку, прозвали себя новозеландцы киви, в честь птички, что прекрасно приспособилась жить и без крылышек. Под девизом «не количеством, так креативом», полагаю, строился и развивался этот музей. Но обо всё по порядку.

В краеведческом уголке, с которого начали свой осмотр, как и положено чучела птичек, мышек, овечек, коров и прочей местной живности. Стою, зеваю. Как вдруг из ниоткуда выбегает девочка лет пяти, хватает за хвост шкурку енота и давай шкуркой об пол. У меня сердце в пятки ушло, ну думаю, сейчас загудит сигнализация, сбежится охрана, родителям девочки штраф. А вот собственно и мамаша, гладит свою хулиганку по головке, улыбается. Вот так нравы, думаю.  Ладно муж, более наблюдательный, растолковал. Оказывается, трогать, щупать, нажимать, подбрасывать и бить об стенку экспонаты в музее не просто разрешается, но всячески поощряется, за исключением тех, разумеется, что за стеклом или ленточкой огорожены.

И вот осмелев, я тоже начала трогать и щупать. Вместе с ватагой детворы перенажимала все кнопочки под экспонатами – интересно же, как чирикает вот эта, например, птичка. Дальше – больше. Вы когда-нибудь видели мир глазами молоденькой овечки? Когда она щиплет травку или, подгоняемая пастухом, бежит за мамашей, или отбилась от стада и на неё лает овчарка. Уж не знаю, как они всё это снимали, может быть камеру овечке на лоб прицепили, но после десяти минут у экрана, нажимая поочередно кнопочки с надписями в духе «А что если овечка заблудилась», ей богу, чувствуешь себя молоденькой овцой.

Карта Новой Зеландии. Напольная, с подсветкой

А как насчет того, чтобы на собственном опыте испытать такую неприятность как землетрясение? Заходишь в комнату, совершенно обычную по всем правилам обставленную комнату в маленьком деревянном доме, как вдруг земля из-под ног начинает уходить. Надо сказать, что к теме землетрясений в музее в принципе подошли очень основательно. В картинках, звуках и на видео – нагляднее просто некуда уже – объяснено, как и почему оно возникает. Зафиксированы рассказы очевидцев, мнения специалистов, рекомендации, как лучше в подобной экстренной ситуации себя вести.  

Теперь про маори. Как и положено, им отведено много места, много внимания. Остановлюсь на том лишь, что впечатлило больше всего. В комнате штук пятнадцать экранов, плоских, с человеческий рост. Подходишь поочередно к каждому, нажимаешь заветную красную кнопочку, и человек с экрана начинает с тобой разговаривать. Это старый маори, кто когда-то насильно был перевезен из родной общины в общество белых, где его заставили носить одежду, принудили учить английский, французский, латынь, ходить в церковь. Никакого пафоса, патетики или нравоучительной концовки, пожилые люди рассказывают о том, как трудно, как тяжело им было привыкать к новому образу жизни, рассуждают, каждый по-своему, насколько такие меры оказались оправданы, смогли ли они в итоге приспособиться или так и остались на всю жизнь чужими.

То же и про беженцев. Из Латинской Америки, Азии, Африки. Истории людей, рассказанные самими людьми. Я заслушивалась. В буквальном смысле не могла оторваться. Не менее интересно придумали и с иммигрантами. Предлагается пройти тест на иммиграционную пригодность для страны в начале и конце столетия. И если в 1910-ых годен был любой неженатый мужчина, в 1996-ом без наличия новозеландского работодателя, плюс, разумеется, английский-образование-стаж, в принципе не уехать.

И, наконец, живопись. Как и положено, всё по этапам. Творчество маори, влияние Европы, смешение стилей. Современное искусство, которому отведен целый этаж. Инсталляции, перфомансы, попытка говорить на новом языке, эксперименты с формой - всё то, что я так люблю. И снова очень понравились видео-интервью с современными молодыми художниками, рассказывающими о своей жизни, своем творчестве, своем мировоззрении и мировосприятии, что пытаются воплотить в том, что делают.

Вот такой вот, если вкратце, насыщенный был у нас день в музее. А теперь попробуйте догадаться, сколько подобное удовольствие стоит? Ни за что не угадаете – бесплатно. Для всех: школьников, студентов, граждан страны и иностранных туристов. Вход свободный, часы работы с десяти до шести, без перерывов и выходных. Залы набиты битком, не хуже чем в Лувре. И не верьте, пожалуйста, никому из тех, кто осмелится вдруг утверждать, что Новая Зеландия – отсталая деревня, где скучно, где кроме мирно пасущихся на склонах гор овечек ничего нет, а государство заботится о развитии одного только регби.

Путешествие. Часть вторая. Веллингтон

Обсуждая накануне отъезда свои впечатления от Тауранги, легко сошлись с мужем в искреннем непонимании того, и как это людям нравится жить в маленьких городах. Тем забавнее было вдруг услышать от владельца гостиницы, любезно предложившего подбросить нас до центра, что всю свою жизнь, как ни старался, не мог он понять чудаков, предпочитающих большие города маленьким. Вот какие разные встречаются на свете люди.

Веллингтон не намного больше Тауранги и в целых четыре раза меньше нашего Окленда. При этом на Окленд он во многом походит и совсем мало общего имеет с Таурангой. Веллингтон – маленькая правительственная и культурная столица Новой Зеландии. Именно такая, какой и подобает быть маленькой культурной столице маленькой культурной страны. Чистые и аккуратные, продуманные при строительстве улочки. Чистые и бесплатные туалеты. Выстриженные газоны, лавочки-скамеечки тут и там. Указатели и карты на каждом шагу, так что ориентироваться проще простого. Множество книжных магазинов. Кафе, бары, рестораны всех на свете кухонь. Уличные музыканты хипповатого вида. 

Тот самый чудо-шар

Много скульптур, в основном артхаусных, как например имитация упавшей колонны на пешеходном перекрестке, металлический шар, застывший в воздухе, непонятно на что и каким образом подвешенный, металлическое дерево, на которое вдруг натыкаешься в ботаническом саду. От подобных вещей лично у меня детский восторг и мурашки по коже. Особенно когда всё это на контрасте с серьёзным и монументальным, как,  скажем, университет королевы Виктории, дом, где родилась Кэтрин Мэнсфилд, знаменитая новозеландская писательница, или военная пушка в самых реалистических традициях. Умение со вкусом и в правильных пропорциях сочетать историческое и современное, серьёзное и пародийное – целое искусство, которым столичные новозеландские градостроители превосходно, по-моему, владеют.

У каждого путешественника свои, как известно, методы. Одни заказывают экскурсии или доверяются знакомому из местных, другие продумывают маршруты самостоятельно, но заблаговременно, третьи тоже самостоятельно, но на месте и по велению души и настроения. Собственно к третьим мы и относимся. Вышли с утра из отеля и потрусили куда глаза глядят, лишь бы по направлению к центру, потому как начинать всегда следует с центра – всё интересное и обязательное там, и уже после с целью довершить и оформить впечатление в целое, постепенно подниматься всё выше и выше к окраинам. Я не оговорилась, в отношении Веллингтона именно подниматься, да еще как подниматься, ведь город расположен в горах и на горах. Центр - в низине, у самого побережья, а по бокам горы из гор вырастают, а на горах дома, деревья, сады и жизнь идет своим чередом, пусть немного и в неуклюжем вертикальном положении.

Сад роз в ботаническом саду.
Серое на переднем плане - проволочные деревья.

В общем-то, для того, чтобы подробнее исследовать окраины у нас будет ещё целых два дня. Сегодня, как и положено, мы начали с центра. Методом проб и ошибок выяснили, какой переулок в какую улочку впадает, набрели на чудный магазин подержанных книг, перенюхали розы всех цветов радуги в саду роз, узнали расписание национального музея, с которого, пожалуй, начнём завтрашний день, наконец, отслушали в планетарии часовую иллюстрированную лекцию о бесконечности и исключительности нашей голубой планеты среди всех остальных планет не только солнечной системы, но и млечного пути, а возможно и вселенной (ух, какие гордые, что земляне, вышли). И вот уже под вечер названия улиц, равно как и сами улицы со всеми зданиями-скульптурами показались своими, родными, знакомыми. Я к тому это, что маленький город, он и есть маленький город. Но сколько радости, сколько впечатлений, когда пусть от маленького, но так и веет от города культурой, достопримечательностями, событиями.  

Путешествие. Часть первая. Тауранга

Ну вот наконец мы и сорганизовались в путешествие. Не слишком масштабное, не слишком продолжительное и уж совсем не такое авантюристское, каким хвастал Оскар, но тихое, семейное, с претензией на романтику. По крайней мере, так мы планировали, когда выбирали маршрут, бронировали гостиницы, заказывали билеты на автобус. Да, да, мы по-прежнему не водим, чем продолжаем шокировать новозеландских знакомых и доставляем кучу неудобств самим себе. Дело в том, что, во-первых, права в Новой Зеландии имеет каждый школьник; во-вторых, стоимость самого простого автомобиля легко укладывается в мою месячную зарплату в отеле; в-третьих, общественный транспорт в стране, мягко говоря, не очень популярен, а если с примерами, то, скажем, в выходной день автобус ходит с периодичностью раз в час, попробуй дождись. Однако есть и плюсы. Один из них, например в том, что автобус, на котором мы ехали до Тауранги, нашего первого пункта в выбранном маршруте, был заполнен процентов на тридцать, что значит, свежо, просторно и водитель не в стрессе, шутит и любезничает с пассажирами в микрофон, не по указке, но с энтузиазмом помогает загрузиться и разгрузиться. В конечном итоге, сами того не ожидая, за время четырехчасового пути получили массу удовольствий, настроившись тем неменее на  приобретение прав как пункт в новом году обязательный.

Тауранга - город в сто двадцать две тысячи человек, опоясанный с двух сторон океаном. Ничего примечательного, сходить некуда, как говаривала моя Пэт, которая оттуда родом. Однако, несмотря на подобные предостережения, из множества маленьких городов нашей маленькой страны первым мы выбрали именно этот, а всё из-за знаменитой горы Маунт-Мангануи, с которой уж больно прекрасный вид, ну и немного из-за того, что родом Пэт именно оттуда.

На Таурангу мы предусмотрительно рассчитали два с половиной дня, однако видимо уж больно изголодались по новым впечатлениям и пейзажам, потому как в итоге поторопились и облазили вдоль и поперек весь город в самый день прибытия. Искупались в океане, сгорели на пляже, взобрались на гору, пофотографировали овечек, пробежались по магазинам, исходили все немногочисленные украшенные к рождеству улочки-закоулочки и пешком, потому как после шести город неожиданно вымер, улицы опустели, а общественный транспорт перестал ходить, отправились в гостиницу, что также для нас неожиданно оказалась слишком далеко от центра. Итог дня – сгоревшие плечи, новая шляпа (плечи сгорели, но лицо спасти удалось!), накаченные руки-ноги (пади, взберись на гору высотой в двести тридцать два метра), разбитые в кровь ступни (никак не могу отказать себе в удовольствии гулять босиком), полторы сотни захватывающих дух фотографий и вселенская к вечеру усталость, потребовавшая в качестве откупа двенадцатичасового сна.

Так, выводы и итоги первого дня определили направление дня второго – пассивное, буржуазное. Даже до океана идти ленимся, удовлетворились бассейном. Да и куда собственно пойдешь в рождество – город мертв со вчерашнего вечера, магазины, кафе, рестораны, любезно вывесив поздравительные надписи, вывесили и амбарные замки, и даже постояльцы отеля куда-то пропали. Ощущение, что мы одни во всей вселенной. Неплохое ощущение, кстати говоря. Набираемся сил и готовимся к следующему пункту поездки Веллингтону – правительственной и культурной столице нашей маленькой культурной страны.
      Ну а напоследок в качестве посткриптума немножко рекламы Новой Зеландии. Всем праздничного настроения и оставаться forever young!

Разрешите сфотографировать ваши ножки

С подобной не вполне обычной просьбой обратился ко мне на автобусной остановке незнакомый молодой человек. Начал с того, что похвалил мою обувь (по всем правилам здесь следовало бы упомянуть бренд, расцветку и стоимость, но честное слово, оно того не стоит), затем представился, рассказал про своё хобби – фотографирует женские ножки, и предложил ему попозировать. В ответ на мой удивленный взгляд, поспешил заверить, что это не займет больше пятнадцати минут, что его интересуют исключительно ступни, щиколотки и икры, что найти подходящую модель в Новой Зеландии практически невозможно – девушки слишком стеснительные, слишком закомплексованные, в ответ на его просьбу сразу надумывают себе бог знает чего, в то время как у него исключительно профессиональный интерес. Времени на раздумье оставалось всё меньше, потому как подошел мой автобус. Молодой человек сложил ручки в молитвенной позе и попросил оставить свой номер телефона, чтобы можно было связаться и договориться о встрече. В конец растерявшись, окинула его напоследок как можно более проницательным взором. Типичный студент, азиатская внешность (как позже выяснилось, из Шри-Ланки), одного со мной примерно возраста, прилично одетый, в очках, с рюкзаком за плечами. Ко всему прочему меня подкупил его вежливый тон и хороший английский. И вот уже на подножке автобуса с мыслями «ну нельзя же в каждом первом встречном подозревать маньяка» я прокричала ему свой номер.

На работе все дружно посмеялись над моей наивностью. Выпросить у незнакомой девушки номер телефона за какие-нибудь три минуты, ну парень, ну молодец! Далее, как и следовало ожидать, последовал целый ряд ужасающих историй про то, как таких вот глупых и наивных как я похищают, насилуют, убивают, расчленяют, ну а при наиболее удачном исходе всего-навсего забрасывают смсками непристойного содержания. А в это время мой случайный знакомый уже зазывал на свидание – в любое удобное для меня время, в парке, что в двух шагах от моего дома, не более, чем на пятнадцать минут. «Ну не расстраивайся, Мария, - успокаивала сердобольная филиппинка, -  поменяешь по дороге домой сим-карту и забудешь всё как страшный сон. Главное, впредь будь осторожна и никому, слышишь, никому ни при каких условиях не оставляй свой номер телефона!» И так мне вдруг противно стало от всех этих подозрений и предположений, ну почему, почему несчастный парень и вправду не может быть всего-навсего фотографом! В итоге с той же самой решимостью, с какой оставила номер телефона, я настроилась на завтрашнее свидание. Дело оставалось за малым – уговорить мужа.

По телефону супруг оказался на редкость лаконичен: «Нет». И лишь после моего десятиминутного нытья в трубку, смягчившись, добавил: «Ну хочешь, я тебе сам ножки пофотографирую?» Вздохнув, принялась настраиваться на серьезную и продолжительную домашнюю беседу. Однако разговор получился на удивление недолгим и закончился вполне удовлетворившими меня выводами о том, что, во-первых, я взрослый и самостоятельный человек; во-вторых, Новая Зеландия всё-таки не Россия, и привезенную из России подозрительность хорошо бы постепенно из себя искоренять.

Как и было предварительно согласовано, мы встретились с Клифом в парке и уложились в оговоренные пятнадцать минут. И всё то время, пока мои босые ножки с розовыми предусмотрительно отдраенными пемзой пяточками позировали на зеленой травке, мой терпеливый, голодный и уставший с работы супруг дожидался за углом, дабы по окончании отметить женину ного-фотосессию ужином вне дома.

Подробностей о жизни и деятельности Клифа за столь небольшой временной отрезок раздобыть удалось немного – в Новой Зеландии полтора года, студент, изучает компьютерные технологии, до этого год жил в Германии, путешествовал по Европе, занимается йогой. Однако по мере того, как ловко выдумывал он всё новые и новые для меня позы – вытянуть носочки, показать пяточки, скрестить ноги, отогнуть пальцы, моя, а заодно и мужнина, бдительность постепенно успокаивалась, и всё менее казалось, что Клиф убийца-маньяк-сумасшедший, всё более верилось, что действительно фотограф.

Потерянное время

Приходит муж с работы и спрашивает, чем же занималась его драгоценная супруга в свой выходной. Понятно чем, книжку читала, вот собственно и книжка на тумбочке лежит раскрытая – вещественное доказательство. Однако опытного супруга просто так не проведёшь, опытный супруг живёт по принципу «доверяй, да проверяй», тем более, сделать это в наши дни крайне просто, ни детектива, ни видео камеры не требуется. Открыл страничку посещаемых сайтов в интернете, и весь женин день как на ладони.

Начало, как обычно, крайне оптимистичное. Ссылка на словарь, одно слово проверила, второе, десятое, молодец, жена, учит английский. Дальше по всей вероятности устала: ссылка на блог, фейсбук и прочие социальные сети. Снова словарь, на этот раз уже три слова. Снова фейсбук. Далее в поисковой системе «что нужно, чтобы приготовить суши», ага, в магазин собралась, хозяюшка. Затем «как приготовить суши», уже готовит, какая молодец. Опять словарь и три следующих слова. Пара сомнительных видео. Кому-то что-то комментирует вконтакте. И снова словарь, и снова ненадолго. Блог свой, блог чужой, чужой-второй, чужой-третий. Трейлер к фильму, рецензия на фильм. И снова словарь. И снова вконтакте. И эти мучительные терзания между словарем-чтением-учением и всем остальным до самого того момента, пока муж не вернулся с работы и, топнув ножкой, не потребовал к себе внимания, что значит, выходной закончен, личного времени больше нет, личное драгоценное время как вода утекло сквозь пальцы глупой жены.  

Один из моих ночных кошмаров с раннего детства и по сей день – не успеть. Я мечусь по дому, разыскивая необходимые вещи, снова и снова смотрю на часы, но никак не могу выйти, чтобы успеть туда, куда мне очень нужно. И это притом, что я всей душой ненавижу суету и суетных людей, сгибающихся под тяжестью мелких и неважных дел, бегающих туда-сюда, но в итоге совсем не туда, куда им в действительности следовало бы бежать. Меня восхищают другие люди, собранные, спокойные, организованные, точно знающие, что им необходимо, а что нет, умеющие распределить свое время, продумать наперед и сделать всё по плану. Я вижу в этом много мудрости, много дальновидности, и мне искренне жаль, что во мне самой эти черты практически отсутствуют. Данность такова, что я суетный и неорганизованный человек. Просто удивительно, как при таких качествах мне удавалось хорошо учиться в школе и университете. Только сядешь за учебник, а мысли и внимание разлетелись в разные стороны. Сколько себя помню, мне всегда требовались гигантские усилия, чтобы сконцентрироваться на чем-то одном, за исключением единственного случая, когда это что-то сильно увлекает. Вот где счастье, вот где радость и раздолье! Проблема отпадает сама собой, вместе с существующими за пределами того, что увлекает, делами и заботами. Какая, право, жалость, что одинаково увлекать всё всегда не может, и даже на любимом факультете приходилось выучивать и сдавать множество нелюбимых предметов, и вот я думаю, во сколько раз увеличилась бы интенсивность и улучшился бы результат, не трать я добрую половину отведенного на учебу времени на попытки собраться и сорганизоваться, освободить голову от ненужных лишних мыслей, не отвлекаться на вещи посторонние, но сразу и целиком погрузиться в процесс обучения.

   Согласно моей личной шкале ценностей, потерянное время – это всё время, что не тратится на моё самообразование. Самообразование – это книги, фильмы, письменно изложенные суждения, сформулированные пусть хотя бы в уме, а в идеале в устной беседе или споре мысли, новые люди, чужие мнения, толковые искренние разговоры, помощь и поддержка тому, кому это необходимо и кому ты в состоянии помочь, подсказать. Уборка, готовка, стирка, походы по магазинам, поцелуи и объятия от нечего делать, пустая болтовня с пустыми людьми, легкое чтиво, моя работа, если называть работой место, где зарабатываю на жизнь в настоящий момент, – всё это потерянное, безвозвратно ушедшее время. Повторюсь, я говорю исключительно о себе, допуская, что есть, конечно, на свете люди, добивающиеся замечательных успехов во всем мною сейчас перечисленном. Люди, для кого всё это больше, чем необходимость, в то время как для меня именно необходимость, как, скажем, чистить зубы по утрам. Положено значит положено, вот только получать от этого удовольствие и делать из этого цель своей жизни никак не хочу. Понимая, таким образом, что выдающейся домохозяйки, равно как и модницы, любовницы, светской львицы из меня не выйдет точно, понимаю и то, что мне будет искренне жаль, если не выйдет в том числе и ни в каком другом деле специалист.

И вот расставив приоритеты, я пытаюсь заниматься самообразованием, чтобы этого самого специалиста из себя вылепить, но, вот где беда, где порочный круг, в итоге занимаюсь либо самоедством, либо отвлекаюсь и размениваюсь на какие-то совсем мне не нужные вещи. А стрелки часов все это время продолжают наворачивать свои круги, и время как вода утекает сквозь пальцы, пока я, сколько ни старайся, не могу пальцы покрепче сжать, чтобы урвать свой кусок, удержать побольше, как можно больше времени для себя, для своего личного пользования. 

Развлекаем Мишель

Когда я говорила, что хочу работать журналистом – а говорила я это начиная со школы – я ни разу и ни коим боком не имела в виду развлекательную журналистику, а стало быть, и свои первые статьи ещё времён университета писала исключительно для изданий хотя бы отдаленно, но с культурой и прочими серьезными вещами связанных. Однако загадывая желание, всегда следует быть осторожным и предельно конкретным - вдруг сбудется, да не совсем то, чего хотелось бы.

Я уже рассказывала о профессиональном успехе соседки Кэтрин, которая после долгих поисков смогла, наконец, попасть, как и желала, в сферу журналистики. И вот теперь Кэтрин - корреспондент и редактор в одном лице интернет сайта популярной в Новой Зеландии радиостанции. Забот у Кэтрин сразу прибавилось – обновлять сайт необходимо ежедневно, плюс отслеживать посещаемость, предугадывать интересы и желания аудитории. Одной сложновато, конечно, хорошо бы кого-нибудь в помощники. А тут и ходить далеко не надо, сидит один такой непризнанный журналист прямо в соседней комнате. Так Кэтрин предложила мне сотрудничать, для начала, разумеется, на благотворительных основах, а потом кто знает, как дело развиваться будет. На мои сомнения в достаточности языка только отмахнулась – подумаешь, ошибки исправим, корявости подкорректируем, были бы идеи, было бы желание. Вот, думаю, повезло, так повезло, а у самой в голове уже крутится первое предложение первой статьи о выборах и митингах в России, разумеется. Но тут проницательная соседка быстренько так опустила меня, летящую, с небес на землю.

Целевая аудитория сайта, как наглядно объяснила Кэтрин, - новозеландка Мишель двадцати девяти лет, без образования, работает в магазине женской одежды, путешествовала однажды, в соседнюю Австралию, где живет её тётя, в свободное время смотрит рекламу и музыкальный канал по телевизору, а также заходит на сайт любимой радиостанции, редактором которого и является Кэтрин. «А теперь подумай, Мария, чем бы ты смогла Мишель заинтересовать?» Действительно, чем? Какие уж тут российские выборы («Россия это та, что по-прежнему часть Германии?»).

Однако правда ведь и в том, что подобные предложения каждый день на голову не сваливаются. Да и мой нынешний статус чужестранки с ломаным английским и профессиональными навыками в сфере обслуживания выбирать и корчить рожи никак не позволяет. Статью под названием «Как удивить своего парня-ботаника» на волне общего воодушевления сочинила за какие-нибудь тридцать минут. Отправила Кэтрин, та, несмотря на час уже поздний, не поленилась даже добежать до нашей комнаты: «Мария, прекрасно, замечательно!» На следующий день творение моё было одобрено и вышестоящим начальством, которое тут же на скорую руку сварганило контракт, мол, я, такая-то такая-то, согласна поставлять им материал совершенно бесплатно. Да согласна, конечно, Россия – щедрая душа. Лишь бы теперь Мишель по вкусу пришлось. 

Некоторые размышления о человеке

Человек прекрасен и способен к бесконечному совершенствованию.

Шекспир

Я не большой любитель животных, так же как и маленьких детей. Это не значит, конечно, что они меня не умиляют, не вдохновляют, не радуют глаз, но не более. Легко соглашаюсь с тем, что и первые, и вторые - братья наши меньшие. Именно меньшие, иерархия прежде всего, и каждый сверчок знай свой шесток. Например, мне непонятно и не нравится, когда мир человека сравнивают с животным миром, переворачивая при этом акценты с ног на голову, якобы не у животных как у людей, но наоборот. Есть у меня здесь в Окленде один русский знакомый, кто целую теорию по этому поводу насочинял. И в какую бы область наш с ним разговор не зашел, непременно вставляет, «а вот в животном мире», «а вот нам бы у них, зверей, поучиться». Допускаю, что поучиться действительно кое-чему хорошо бы и не помешает. Однако можно разве забывать, опускать существование целого ряда вещей, которым только человек человека способен научить, которые и отличают человека от животного, возвышают человека над животным. Только человек – обладатель и хранитель культуры. Только человек способен к искусству, созиданию, созерцанию. Человеку, не животному, свойственны такие внутренние процессы как самопознание, самокритика, самоирония, самоанализ. Всё прекрасное, всё лучшее в человеке вовсе не от животного. И если человек это прекрасное в себе по каким-то причинам не содержит, или, что еще хуже, не развивает, то это в общем-то не совсем ещё человек и с человеком настоящим ничего общего не имеет. То же самое и о детях. Ребенок прекрасен, однако не сам по себе, но как возможность, предрасположенность к тому, чтобы со временем, возрастом и опытом стать человеком.

Никто не остров, цельный в себе; каждый – лишь камешек материка, тверди частица; ежели глыбу смоет волна, Европе ущерб, и то же самое, будь это мыс или чей-то надел – твоих друзей или твой; всякая смерть умаляет меня, ибо внедрен в человечество. Итак, не выясняй никогда, по ком звонит колокол; он по тебе звонит.

Джон Донн, перевод – Владимир Бойко

Следующая мысль тоже о человеке, но несколько из другой оперы. Эта мысль родом из предыдущего поста, попытка порассуждать об ответственности человека перед своей семьей, страной, шире – всеми людьми, у которых вне зависимости от внутреннего содержания, как и у любого другого две руки, две ноги, так же как и потенциальная возможность быть человеком.

Предположим, у меня есть брат, вор и бандит, а я умница-красавица. Как мы такие разные получились от одних родителей большая загадка, тем не менее, в природе достаточно часто встречающаяся. До какой-то поры при всей очевидной разнице предпочтений и склонностей у нас с братом общее детство, общая территория. Затем пути расходятся. Каждый старательно окружает себя "своими" - обществом, близким по мировоззрению и интересам. И вот мы уже совершенно чужие разные люди, как будто и не родные, живущие каждый собственной жизнью. До определенной поры нас обоих это вполне устраивает. Но вдруг брат попадает в неприятность, и мне приходится – брат всё-таки, что люди скажут! – придти к нему на помощь. Потом ещё и ещё раз. Понятное дело, меня это начинает раздражать. Я пытаюсь брата воспитывать, что, разумеется, бесполезно, ведь мы такие разные и говорим на разных языках. И вот я уже на грани того, чтобы отказать, уйти, отречься от собственного брата – в конце концов, это же несправедливо! Ну чем я заслуживаю такого родства, да и что есть физиологическое родство, куда важнее родство душ! Однако отречься не очень-то получается. Всматриваясь в некрасивое, опухшее, совершенно не одухотворенное лицо нерадивого своего брата, с ужасом узнаю в нём и свои черты тоже, искаженные, конечно (моё-то лицо прекрасное одухотворенное), но свои. Получается, что отречься от брата всё равно, что отречься от самой себя. Получается, что я не могу, не в состоянии этого сделать, и вовсе не потому, что боюсь, как бы люди чего дурного обо мне не подумали, но потому, что смутно подозреваю, что брат, так же как семья, соседи, все люди меня окружающие - это вариант, часть, составляющая меня. И вот сначала проклиная брата и судьбу, потом постепенно смиряясь и молча принимая установленный порядок, я продолжаю брата за собой тянуть, где бы я ни жила и чем бы ни занималась. Это мой груз, мой крест. Моя обязанность, мой долг. То, что делает меня человеком.   

Моральная дилемма

Начну с того, что четвертого декабря, как и все добропорядочные граждане России, пусть, в нашем случае, в России и не проживающие, мы с мужем сумели выкроить час на то, чтобы сходить и отдать свой голос против Единой России. Новости следующего дня о том, что, во-первых, Единая Россия победила и, во-вторых, выборы были сфальсифицированы, приняли героически стойко – можно подумать кто-то ожидал другого.

К мысли о том, что выборы в нашей стране нечестные и недемократические сама я привыкла ещё со студенчества, когда не раз становилась свидетелем продажи-покупки голосов за сто, в лучшем случае триста рублей. И было-то всё просто и до мерзости обыденно - мои же сокурсники, слава богу, не одногруппники, ходили по общежитию от двери к двери с предложением совершить сделку. И попробуй проведи с ними воспитательную беседу – никто же никого не заставляет, не хочешь, не надо, оставь свой голос, пожалуйста, себе, а коли другим их голос не нужен, то это уже их личное дело.

То, что и в эти выборы происходило нечто подобное, было, разумеется, всем понятно. Но, согласитесь, одно дело, по-тихому, украдкой, вроде как все и знают, но никто не в курсе, и совсем другое с интернет публикациями на весь мир.

О том, какие мерзости творились за кулисами, начиталась и насмотрелась достаточно. До смеха, тошноты, проклятий и слёз. Не шучу, последний из прочитанных постов заставил в буквальном смысле расплакаться, и это при том, что уже вторую неделю сижу на успокоительных. Опять же я вполне допускаю, что все эти безобразия и раньше имели место, но, повторюсь, одно дело не знать или подозревать и совсем другое, когда ты знаешь, видишь, когда только об этом все вокруг и говорят, и вот, хочешь или не хочешь, но ты должен решить, что с этим знанием тебе теперь делать.

А тем временем в социальных сетях разгорались настоящие страсти. Все мои университетские и не только друзья четко поделились на три группы. Тех, кто идет на митинг, тех, кто презирает того, кто идет на митинг, и тех, кто, как ни в чем не бывало, продолжает постить фотографии с котятами и собачками.

С оговоркой, что какое бы решение сама для себя ни приняла, воплотить его в жизнь по причине настоящего местоположения у меня всё равно не получится(хотя вру, третий вариант возможен, конечно), для начала забавы ради, а уж после и на полном серьезе я тоже попыталась ответить сама себе на простой вопрос, а с кем же из этих трёх я. Попытаться-то, конечно, попыталась, а попробуй, на него ответь...

Позиция тех, кто идет на митинг, вполне себе ясна и прозрачна. Митинг, как средство выразить своё несогласие, как здоровая реакция общества на обман и несправедливость со стороны властей. Так и именно в такой форме, по всей вероятности, и должно происходить и происходит в нормальных цивилизованных странах. Вопрос лишь в том, насколько применимы к России такие понятия, как нормальность и цивилизованность. С ужасом прочитала, что в моем родном городе Ульяновске митингующие собираются в 11 вечера! Не хотела бы обидеть земляков, но воображение тут же рисует жуткое и неприятное зрелище – сквозь промерзлый холод и ночной мрак выкрики из толпы в духе, смерть жуликам и ворам. Я прекрасно знаю, что в настоящий момент наиболее интеллигентная часть митингующих активно распространяет в интернете памятки о том, как подобает вести себя на митингах – улыбайтесь, не толкайтесь, не поддавайтесь на провокации, кто прав, тот и сильнее, мы правы, нас много, мы сумеем доказать свою правоту без кулаков и насилия. Всё это звучит очень здорово и очень красиво, жаль только, сильно попахивает утопией. Чего себя байками кормить, толпа она и есть толпа. Тем более толпа наша, расейская!

Позицию тех, кто на митинг не идет и другим не советует, понять тоже можно, если постараться. Эти люди начинают, как правило, с риторического вопроса, если не Путин, то кто, и заканчивают призывами начать с себя, перестать мусорить на улицах, честно выполнять свои рабочие обязанности, тогда, мол, и власть поменяется. Потому что давно уже известно, что народ вполне заслуживает той власти и того государства, которое имеет. Затем по плану обычно следуют цитаты про русский бунт, бессмысленный и беспощадный, и ряд показательных примеров из российской и не только российской истории. Честно говоря, слова «революция», «бунт» меня и саму больше пугают и настораживают, нежели вдохновляют на что-либо поэтическое. Всё это мы уже проходили, всё это уже было. И если не делать соответствующих выводов, наступать и наступать на одни и те же грабли, то получается в итоге то самое, что Мамардашвили называет дурной бесконечностью, читай, адом. И вроде бы  логично и правильно, если бы не одно но. Как суметь потом с этим жить, с тем, что ты знал, видел, как нагло дурили, обманывали тебя, твоих родителей, детей, твою страну. Знал, но промолчал, пусть философски и аргументировано, но промолчал.

Ну и, наконец, позицию третий группы я, пожалуй, опущу. Равнодушные и неинтересующиеся были и будут всегда, ничего с этим не поделаешь. Возможно даже, что они и есть самые счастливые в мире люди и, возможно, имеет смысл им позавидовать. Меньше знаешь – крепче спишь. Вот и мне бы в разгар новозеландского лета на таком расстоянии от несчастной России, что хоть атомную бомбу взрывайте – не долетит, не пить горстями успокоительное, насилуя себе мозг бессмысленными как БЫ я поступила БЫ, если БЫ, но отправиться в тот же парк кушать мороженое. Да чего собственно скрывать, пробовала уже. Ощущения наизабавнейшие. Кушаешь себе мороженое, а в голове баррикады из снега выстраиваешь. Вот ведь как бывает.

Ещё одно собеседование

На этот раз в университет. Не тот, в котором работает муж, но другой, технический. Позиция – ассистент библиотекаря. В противовес всем моим ожиданиям интервью оказалось не вполне стандартным, к каким я привыкла, что собственно и стало причиной порыва о нём написать, может, кому пригодится или просто будет любопытно.

Прежде всего, кроме меня на собеседовании присутствовало ещё двадцать три кандидата в те же самые ассистенты. Выяснилось также, что согласно списку должно было быть больше, однако не все явились. Как нам пояснили, это лишь начальный предварительный этап отбора, в результате которого должны остаться человек пять–шесть, с кем будут разговаривать уже подробнее. На всякий случай напомню, речь по-прежнему идет об ассистенте библиотекаря. Ну да ладно. Усадили нас всех в просторную аудиторию за круглый стол, предложили воды, попросили расслабиться и подождать, может, кто из опоздавших явится. Вот уж не знаю, удалось ли кому-нибудь из собравшихся действительно расслабиться, однако оценить подобострастным взглядом своих так называемых соперников, полагаю, не упустила шанса не только я. Смотрела и старательно радовалась своей возможности смотреть - ведь все эти посторонние на первый взгляд люди на самом деле мне вовсе не посторонние, но те самые, кто одновременно со мной откликается приблизительно на те же, что и я, вакансии.

Начну с того, что меня сильно удивило количество женщин в возрасте от тридцати до сорока, которых я насчитала ровно семь. На вид - новозеландки, не слишком бойкие, слегка зажатые, что, возможно и ошибочно, дало мне повод предположить в них тех самых ранних мамаш, кто до тридцати занимался воспитанием деток, и вот когда детки, наконец, подросли, решил подумать и о карьере, что, конечно, вполне понятно и похвально. Половина из оставшихся – иностранцы, в основном азиаты, молодые подтянутые, четверо из которых парни, в белых рубашках, очках и с папочкой. Ещё один парень ну очень русского вида, симпатичный, безукоризненно одетый, с нервной улыбкой. Жаль, не представилось возможности подойти познакомиться. Плюс одна экстравагантная дама в сари, с длинной косой, очень мило улыбающаяся. И, наконец, оставшиеся – молоденькие местные девчонки, судя по всему, недавние выпускницы, улыбчивые, смелые, раскрепощенные, на кого смотреть, честно говоря, старалась как можно меньше, а вдруг зависть во взгляде прочитают.

А теперь внимание, небольшое лирическое отступление. Ну и чем же, чем могу я быть лучше всех этих людей? Ощущения, честно говоря, похуже, чем на экзамене. На экзамене, по крайней мере, оценку "отлично" вполне реально получить нескольким, а то и каждому. Здесь же заранее известно, с пятеркой останется только один. Один-единственный из двадцати четырех претендующих...

Между тем пришло время начинать. Первым делом, как и положено, представили библиотекарей и менеджеров, с которыми одному из нас, самому талантливому и одаренному, посчастливится работать. Четыре женщины и мужчина. Возраст от пятидесяти. Один приятнее другого. Один доброжелательнее другого. Один скромнее другого. Ну как эти милые добрые люди могут меня не захотеть? И так, по всей видимости, думал каждый из двадцати четырёх.

Следующим по плану оказалось видео про университет, что также дало мне очередной повод слегка взгрустнуть. Университет, молодой и прогрессивный, гордится и хвастается своим современным к образованию подходом. Такой древний метод, как чтение лекций, больше не практикуется. Уклон в сторону самостоятельной индивидуальной работы. Эффективность семинаров, обсуждений, работы в парах, группах. Главный козырь – обязательная практическая направленность предметов, что собственно и делает их выпускников исключительно востребованными на рынке труда. Что же, вот они, налицо, современные новомодные тенденции. Почувствовала себя динозавром. Вспомнила, как сдавала латынь, переводила тексты с древнегреческого, старославянского, древнерусского, польского. Ей богу, лучше бы английский учила.

А тем временем нам уже раздавали письменное задание. Я сразу настроилась на самое худшее. Почему-то решила, что это непременно должен быть тест на знание компьютерных программ, который я, тот ещё в этом вопросе специалист, непременно завалю. К счастью, всё оказалось гораздо проще. В течение десяти минут необходимо было написать развернутый и вежливый ответ на просьбу некой Дженни забронировать для неё университетскую аудиторию, которая, к сожалению, недоступна и заказывать которую желательно не за три дня, как неразумная Дженни, но за неделю как минимум. Способная и одаренная, я уложилась в восемь минут, оставшиеся же две с интересом наблюдала, как мои соперники активно продолжают строчить – наверное, что-то очень креативное придумали.

Наконец, следующим и последним на сегодня этапом было индивидуальное устное собеседование длительностью минут в пятнадцать максимум. Собеседовали всё те же наши потенциальные менеджеры, каждый в своем кабинете. По старой доброй университетской привычке пошла первой. Попала к Шери, кто есть главная библиотекарь. Кивая и записывая за мной каждое слово, доброжелательная Шери задала ровно четыре вопроса, в ответы на которые плохо ли, хорошо ли, но я всё-таки впихнула всю свою биографию, включая даже ведение блога. Вышла как обычно бесконечно собой довольная. Собственно это нормальное моё состояние после собеседований, жаль только перезванивают редко.

P.S. Вечером на занятии Пэт поделилась со мной своими планами на будущее. Хочет поступать в университет, изучать искусство. Не могу, говорит, видеть этих одиноких скучающих пенсионеров. Куда приятнее со студентами, а ещё лучше самой в качестве студента. Так что, дай бог, за одной партой сидеть будем.  

Каждый получает что хочет

До того, как наш бывший сосед итальянец Джованни уехал в новозеландскую глубинку собирать клубнику, а наша другая соседка немка Кэтрин устроилась журналистом на местную радиостанцию, между ними состоялся интересный и эмоциональный кухонный разговор, на котором, не вмешиваясь, присутствовала и я. Поднапрягши память и использовав долю фантазии, интересно было бы, конечно, воспроизвести этот разговор письменно в качестве диалога. Однако после некоторых размышлений, в том числе и о мере своего таланта в написании диалогов, остановилась на простой передаче смысла сказанного каждым из них, что, согласно моей задумке, должно отчасти продемонстрировать национальные черты обоих, ещё в большей степени их мировоззренческие позиции и уж тем более указать на прямую связь с теми событиями, что произошли вскоре после беседы и о которых я уже поспешила упомянуть в самом начале.

Джованни убеждён, чем больше в жизни ты пробуешь, тем лучше. Мир огромный и прекрасный, нельзя замыкаться лишь на собственных неудачах. Не получилось одно, выйдет другое. В конце концов, главное – это движение. Глупо стучаться в закрытую дверь, да и к чему, когда так много дверей открыто, стоит лишь повнимательнее оглядеться. Собственно, руководствуясь подобными рассуждениями после трёхмесячного пребывания в Окленде Джованни и принял решение попытать счастье в провинции. Дело в том, что в Окленде ему не очень понравилось. Вернее понравилось поначалу, но слишком быстро пришло и разочарование. В Окленде он поработал в ресторане, что очень скоро поднадоело. Попробовал также искать работу по профессии, однако не получив ни одного приглашения быстро сдался – не реально это для иностранца, тем более со средним английским. Вывод был сделан мгновенно – Окленд точно не его город. А вот провинция… ммм, зелень, солнце, свежий воздух, мечта поэта! Да и что, скажите, может его, такого молодого, такого свободного, здесь держать. Если уж родная прекрасная Италия не удержала, куда там Новой Зеландии. Рюкзак за спину и вперед. На поиски своего. В конце концов, трудное не нужно, а нужное не трудно, так говорят?

Кэтрин старше Джованни на три года, однако в год своего приезда в Окленд она была такого же, как и он сейчас, возраста. И точно так же Кэтрин поначалу влюбилась в Окленд – город на океане, утопающий в зелени, окруженный горами. И точно также быстро приуныла, столкнувшись с реальностью. А реальность была такова, что для приличной позиции её английского никак недостаточно, что с работой в стране в принципе не всё так просто, а уж попасть в журналистику, к которой сводились и полученное дома образование, и интересы, даже и с хорошим английским вероятности совсем мало. Что жить на родительские деньги в её возрасте стыдно. Что работа в сфере обслуживания не мед и не сахар, особенно если за плечами приличное университетское образование. И так далее и тому подобное. Однако упрямая Кэтрин приняла решение. Она останется и пойдет до конца. Потому что дорогу осилит идущий. Потому что главное не свернуть с намеченного пути. Потому что ходить от двери к двери бессмысленно, куда разумнее выбрать одну единственную. Стучите и вам откроют, так говорят? Кэтрин закончила курсы английского. Кэтрин поступила в магистратуру. Кэтрин работала официанткой, промоутером, переводила, преподавала немецкий, рассылала и рассылала резюме, знакомилась с нужными людьми, подсовывала нужным людям свое резюме, ходила на собеседования, стойко принимала отказы. И даже когда её виза почти истекла, у неё всё равно оставалось два запасных варианта – раскрутить папу-немца на то, чтобы продолжить образование в университете; выйти замуж за местного, дабы желающий в наличии имелся. К счастью, прибегать к таким крайностям не пришлось. Через несколько дней после того, как Джованни уехал, как и хотел, в провинцию, Кэтрин, как и хотела, устроилась по специальности.    

Зачем вы меня обижаете?

"Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?" - и в этих проникающих словах звенели другие слова: "Я брат твой".

Н.В. Гоголь, "Шинель"

За день до того, как Шон начал с нами работать, наша дура не отличающаяся душевной тонкостью менеджер шутливым тоном перед всем коллективом поведала, как тот расплакался на собеседовании, и ей волей-неволей пришлось его взять. Вот так с самого начала репутация новенького, ещё не успевшего и рта раскрыть, была здорово подпорчена – взрослых нытиков и хлюпиков, как водится, никто не любит, всем подавай сильных да смелых да в себе уверенных. И вот пока ничего не подозревающий высокий двадцатитрёхлетний кореец Шон с копной крашеных волос и простодушным лицом прыгал от счастья оттого, что нашел наконец-то работу, его участь аутсайдера в нашей команде была уже предопределена.

Мальчишки подсмеивались, девчонки носы ворочали, а наша простоватая старушка Джудит как-то раз покрыла беднягу трехэтажным матом за то, что тот то ли на ногу ей наступил, то ли что-то там на неё опрокинул. Ситуация усложнялась еще и тем, что у Шона действительно слабенький английский, что, особенно в первое время, в разы увеличивало количество его мелких и глупых промахов – там недопонял, тут недослышал.

Однако правда ведь и в том, что блестящего английского для того, чтобы блестяще убирать в отеле комнаты совсем не требуется, но требуется сноровка, сообразительность, исполнительность и трудолюбие, наконец. В том, что с этим у Шона всё в порядке, убедилась лично в первый же день работы с ним в напарниках. За дело берётся с энтузиазмом, не брезгует и от «грязных» обязанностей не увиливает, к тому же мне мгновенно польстило его уважение во мне девушки (в дверях пропустит, что потяжелее без лишних разговоров сам сделает), что, кстати говоря, у нас в отеле среди неотесанных ратующих за равноправие филиппинцев и индийцев редко встречается.

Полагаю, что банальная жалостливость и желание заступаться за несправедливо униженных и оскорбленных во мне не сиюминутны, не случайны, но сидят весьма глубоко, вечной памятью о том, как сама не раз бывала оскорблена и унижена недоброжелателями, а чаще всего просто-напросто толстокожими равнодушными глупыми людьми. Как говорится, что куплено собственными страданиями в нас твердо и основательно. И вот исходя из подобных переживаний и измышлений я решила в кои-то веки воспользоваться выработанным за годы(боже, упаси!) месяца в команде авторитетом и помочь бедняге реабилитироваться.

А ведь и делать-то пришлось разве что самую малость. Как-то раз во время обеденного перерыва во всеуслышание попросила менеджера чаще ставить меня с Шоном, мол, работать с ним одно удовольствие. Все переглянулись и тактично промолчали, однако на следующий день менеджер и вправду поставила меня с Шоном и – о чудо! – мы действительно работали настолько ловко и слаженно, что закончили часа на полтора раньше остальных. Так что во время следующего обеда менеджер уже сама и тоже во всеуслышание заявила, мол, Мария у нас и так быстро работает, а на пару с Шоном за ними  вообще не угнаться. С тех пор, собственно, всё и пошло как по маслу. Шон сделался увереннее, смелее, относиться к нему стали гораздо лучше, по крайней мере шушуканья за спиной прекратились тут же.

И вот вчера мы снова работали вдвоём с Шоном. Был он на редкость в веселом и разговорчивом настроении, рассказал, что у себя дома учился на дизайнера, что за границей в первый раз и совсем один, что откладывает деньги на путешествие вокруг Новой Зеландии, куда хотел бы отправиться до возвращения домой. И, наконец, поделился своей радостью – он нашел ещё одну работу на вторую половину дня, устроился в ресторан мыть посуду.

- Ну и где тебе больше нравится, в отеле или ресторане?

- В ресторане...

- Почему же?

- А ты знаешь, как они меня там называют?

- Как?

- Братом…