Are you a Nazi?

У моей напарницы двадцатишестилетней Хейли татуировка почти на всю спину в форме бабочки. На сильной и загорелой маорийской спине бабочка выглядит весьма эффектно, к тому же её легко спрятать под футболкой в случае необходимости. Однако это не единственная татуировка Хейли. Вторая  - гораздо меньших размеров, зато в месте, где скрыть её практически невозможно – сбоку на шее. И эта татуировка – свастика.   

Стоит ли говорить, что в момент знакомства с Хейли меня так и разбирало любопытство со страхом вперемешку. Вот только спросить напрямую, зачем, мол, ты себе на шею нацистский знак нацепила, постеснялась. Вместо этого аккуратно поинтересовалась, что такое означает её татуировка. На что Хейли ну разумеется принялась мне сказки рассказывать про солнце, плодородие и тому подобное. Я слышала, конечно, что свастика знак древний и не всегда с расизмом был связан, однако не может же она не понимать, не знать про слишком очевидную ассоциацию с гитлеровской Германией, Освенцимом и всеми ужасами Второй мировой? К тому же в войне с Германией маленькая Новая Зеландия участие принимала достаточно активное, особенно учитывая её размеры и населенность, так что вполне вероятно, деды и прадеды Хейли точно так же, как и мои, с нацистами воевали. Я уже и не говорю о том, насколько не к лицу свастика Маори, кого столько веков угнетали и притесняли на их же земле белые, «избранные».

В общем-то, эмоции переполняли. Однако, стараясь быть благоразумной и вновь, проявив не к месту свою необузданную русскую натуру, на одни и те же грабли не наступить, прежде чем открыто высказать свои по этому поводу мысли, да ещё и в лицо малознакомому человеку, решила посоветоваться с Пэт - быть может, действительно в маорийской культуре свастика - знак особенный.

Оказалось, что не только не особенный, но его в принципе в культуре Маори не существуют. Более того, по словам Пэт, изначально татуировка на теле Маори, а особенно лице, считалась признаком отличия, высокого положения и далеко не каждому разрешено было её носить. Например, право сделать татуировку на подбородке получала в семье старшая дочь в том случае, если её мать тоже была в своей семье старшей дочерью. «А Хейли скорее всего просто бунтовщица неудавшаяся», - предположила Пэт, посоветовав мне не стесняться, но спросить об истории возникновения свастики на шее  напарницы смело и напрямую.

И я спросила, услышав в ответ к своему удивлению и облегчению всего-навсего очередную глупейшую любовную историю.

Хейли было восемнадцать. На тот момент она встречалась с белым парнем, и вместе с ним ненавидела всех мальчишек Маори, которые, по всей видимости, чем-то им обоим сильно насолили. Вот и решила сделать себе татуировку – порадовать любимого. Где сейчас этот самый любимый, Хейли понятия не имеет, однако татуировка  осталась, никуда теперь её не денешь. Говорит, что вопросы, не нацистка ли она, ей и самой уже порядком поднадоели. А ещё шутит, что лучше бы уж она имя того парня вытатуировала – по крайней мере незнакомые люди не шарахались бы от неё, как сейчас.   

P.S. Однажды в университете один из моих однокурсников изъявил желание в рамках научной работы анализировать тексты и агитки нацисткой Германии. Помню, как в ответ другая моя однокурсница, наполовину еврейка, высказала мнение о том, что рассматривать пусть даже и с научной точки зрения подобные материалы, на её взгляд, как минимум безнравственно. Помню, что я долго размышляла и не могла определиться, на чьей же я стороне. К счастью, казавшаяся непростой ситуация решилась тогда неожиданно легко – наш научный руководитель, будучи единственным в университете специалистом по немецкой литературе, вежливо отказался брать эту тему, сославшись на труднодоступность материала и необходимость владения немецким языком в совершенстве.