Между Востоком и Западом

Восток и Запад присущи каждой вещи.

Гегель

Старое как мир противопоставление Востока и Запада продолжает оставаться темой актуальной и почвой для размышлений плодотворной. Не так давно заинтересовался этой проблемой культовый голландский режиссер Йос Стеллинг, снявший в 2007 году фильм «Душка» с Сергеем Маковецким в главных ролях.

В жизнь голландца Боба, одинокого стареющего кинокритика, нежно и печально влюбленного в молоденькую кассиршу из кинотеатра, внезапно и стихийно врывается странный русский в шапке-ушанке и с полупустым чемоданчиком, который называет себя Душкой, и, судя по всему, намерен в квартире Боба поселиться насовсем. Как выясняется к середине фильма, произнесенное однажды голландцем во время командировки в Россию приглашение в гости странный незнакомец принял всерьез и вот спустя много лет, как говорят, явился - не запылился. Так, умный, интеллигентный Боб впервые в своей жизни столкнулся с чем-то совершенно для себя немыслимым, с тем, чего он, как ни старайся, не способен понять и от чего, к ужасу своему, никак не может избавиться.

Смотреть на прекрасную игру Маковецкого, блестяще исполнившего свою роль, лично мне, как русской, было не просто неловко, но, признаться, с трудом выносимо. Все, абсолютно все штампы и стереотипы поведения «наших» компактно уместились и друг с другом ужились в одном его образе – отсутствие уважения к личному пространству, неаккуратность, громкое помешивание чайной ложкой в стакане, трусы и майка вместо домашней одежды, музыкальная светящаяся безвкусица в подарок, страсть до халявы, желание урвать себе побольше и так далее и тому подобное. А теперь прибавим ко всему перечисленному ещё и по-детски наивное выражение лица, искреннее радушие и добродушие, уникальную способность не помнить и не желать другим зла. Хорош образ, не так ли? Истинный ангел или… сущий дьявол? По словам Маковецкого, режиссёр непременно желал видеть в персонаже ребёнка, с одной стороны, и смерть, с другой.

Неудивительно, что для цивилизованного европейца Боба этот на голову свалившийся и приставший как репей русский оказывается серьёзным испытанием, с которым, судя по поведению честного и порядочного на первый взгляд голландца, тот не очень-то справляется. Роется втихаря в чемодане своего гостя, снова и снова выставляет его на улицу, зачастую прямо под дождь и гром, несколько раз поднимает на него, беззащитного, руку, а однажды, продумав хитроумный план, увозит Душку на автомобиле в какую-то глушь, под предлогом необходимости подтолкнуть машину заставляет из неё выйти и, выбросив из окошка его чемоданчик, ликуя уезжает. И всё бы ничего, если б в следующую минуту, заглядевшись на бегущего за машиной заклятого врага своего, не врезался злосчастный водитель в ехавший впереди него грузовик. Правильно, наверное, говорят, что от судьбы не уйдешь, не убежишь, не уедешь. С русской физиономией, по-детски искренняя и не помнящая плохого "судьба" Боба покорно дожидалась его выписки из больницы.

Удивительная вещь, но, несмотря на все наши, начиная с Петра, старания походить на Запад, богатая и бескрайняя Россия, умом которую и впрямь не понять, как была, так и остается для европейцев самым что ни есть символом Востока – всего стихийного, природного и иррационального. У цивилизованного и культурного Запада русское испокон веков вызывает недоверие, непонимание, страх, если не ужас и ненависть. Но оно же испокон веков и притягивает, и манит. Как правое полушарие не может без левого, голова стремится к согласию с сердцем, а жизнь немыслима без смерти, так и Восток, по всей видимости, нужен Западу.

Как иначе объяснить поступок Боба, который, выпроводив, наконец, непрошеного своего гостя и ненавистного врага, спустя много лет сам отправляется в Россию, чтобы отыскать мужчину по имени Душка? Нетрудно догадаться, что никого он там, конечно, не находит, зато по иронии судьбы становится наивным пассажиром при смекалистом русском водителе, который точно так же, как и сам Боб намеревался когда-то поступить с Душкой, отвозит теперь уже его самого в глухую российскую глубинку и без документов, денег и знания языка оставляет одного посреди дороги. Что же, получается, это и есть та самая смерть, которая настойчиво когда-то преследуя, отпустила на время нерадивого европейца лишь затем, чтобы терпеливо дождаться его добровольного прихода? А что если смерть - это другая жизнь, появляющаяся, когда уже терять нечего? Как тот старый советский автобус в финале фильма, покорно остановившийся, чтобы подобрать героя с дороги.