Жить своей жизнью. Джастин

Джастин 26 лет, она родилась и выросла в Колумбии, в столичном семимиллионном городе – Боготе. В Новую Зеландию приехала на шесть месяцев - попрактиковать английский, посмотреть на людей. Джастин модно одета и ярко накрашена. У неё шикарные чёрные вьющиеся волосы и крутой фотоаппарат, который всегда при ней.

История прекрасных волос Джастин, так же, как и история её не менее прекрасного фотоаппарата, заслуживает отдельного упоминания. Дело в том, и волосы, и фотоаппарат - две вещи, стопроцентно запоминающиеся при первой с колумбийкой встрече, а позже у всех её знакомых – в том числе и знакомой по курсам меня - с ней обязательно ассоциирующиеся ("Ух ты, какие волосы! Совсем как у Джастин!", "Крутой фотоаппарат, но у моей знакомой Джастин круче"). А теперь представьте себе моё удивление, когда выяснилось, что и шикарная причёска и фотокамера появились у их обладательницы сравнительно недавно!

На горе длинноволосой красавице-маме девочка родилась с волосами тонкими и тусклыми. Мать косо посматривала на лысоватого папашу-виновника и всеми силами старалась положение вещей исправить, неустанно пичкая маленькую Джастин рыбьим жиром, приговаривая, что красивые волосы - залог успеха девушки среди мужчин. Джастин плакала горькими слезами, ненавидя рыбий жир, свою настырную мамашу, а заодно и всех на свете мужчин, ради которых она, якобы, должна идти на такие жертвы. Рано или поздно эта отчаянная детская ненависть всё равно должна была во что-то вылиться. Вот она и вылилась – в пятнадцать лет Джастин в первый, но не последний раз чуть не довела свою заботливую маму до сердечного приступа, вернувшись однажды со школы наголо обритая. «Моя дочь – лысая лесбиянка, ни один дурак её замуж не возьмёт, так и будет всю жизнь на моей шее сидеть, пока в гроб меня своим упрямством не загонит», - в отчаянии делилась с соседками своей сердечной болью мамаша. А в это время волосы у Джастин постепенно отрастали и - о чудо! - совсем уже не такие, как были раньше, но густые, здоровые и волнистые, точь-в-точь как у матери.

Тем временем мама Джастин смягчилась и, вновь уверовав в свою нерадивую дочь, начала активно прилагать все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы определить её в хороший университет на престижный экономический факультет. Мнения самой абитуриентки никто, разумеется, и не спрашивал. Да если б и спросили, ответила бы она разве? Дело в том, что в глубине души Джастин всегда чувствовала себя натурой несколько артистической – ей нравилось рисовать, нравились книги и хорошая музыка. Но разве это хоть о чём-то говорит? Да и мало ли кому, в конце концов, музыка да книжки нравятся! Заикнись она тогда, что хочет быть художницей или музыкантом, скандал был бы похлестче, чем когда голову обрила. Вот она и молчала. Молча поступила, молча университет окончила. Ход конём Джастин сделала позже, когда пришло время на работу устраиваться. Вместо того, чтобы по собеседованиям ходить, назанимала у друзей и родственников денег, купив себе дорогущий по тем временам фотоаппарат и отправившись на курсы фотографии. Стоит ли говорить, что мама её в это самое время пережила свой второй сердечный приступ и с тех самых пор, даже несмотря на то, что Джастин смогла в итоге устроиться фотографом в местный журнал, продолжает считать её человеком пропащим.

На то, чтобы отправиться в Новую Зеландию, Джастин терпеливо откладывала деньги почти пять лет. Она придумала себе, что именно здесь, в Новой Зеландии, столь отличной и такой далёкой от её родной страны, она сможет, наконец, разобраться в себе, понять, чего хочет от жизни и в каком направлении ей дальше двигаться.

И вот она уже третий месяц в Окленде. Вот она пристально из объектива своего любимого фотоаппарата вглядывается в Новую Зеландию, её красивые ландшафты, местных жителей, туристов, чистые аккуратные улочки. «Нет, это не мой город, - рассуждает Джастин, - здесь слишком тихо, спокойно, люди слишком расслаблены и холодны друг с другом». В Окленде колумбийке не хватает привычного непрекращающегося шума и движения на улицах, жизнерадостных латиноамериканцев, одинаково празднующих как собственные удачи, так и неудачи, своих бешеных наполненных делами и заботами будней.  

Поняла ли она, наконец, чего хочет от жизни? Джастин утверждает, что да. Говорит, что самое для неё важное – самостоятельность и независимость. Она не желает жить с родителями, не хочет выходить замуж, совершенно спокойно допускает, что детей и семьи в её жизни может и не быть. В близлежащих планах - путешествовать и продолжать заниматься фотографией. Её не страшит совершенно одиночество, не пугает отсутствие денег – мне, мол, многого не надо, а на одну себя всегда заработаю. Главная же мечта Джастин – научиться слушать свой внутренний голос, доверять себе, не зависеть от стереотипов и чужого мнения, другими словами, жить свой жизнью.  

Обо всём этом Джастин рассказывает нам с мужем в баре за кружкой пива. Мы сидим напротив и внимательно слушаем, любуясь её эмоциональностью, искренностью, молодостью, красотой. Однако не мы одни наслаждаемся обществом Джастин. Рядышком с ней – чернобровый красавец и модник Хуан Камило. Он тоже колумбиец и тоже мой одногруппник. Так же, как и Джастин, ему 26, по образованию он инженер, в Окленде почти полгода, через две недели уже домой возвращается. На занятиях Хуан Камило неизменно садится рядом с Джастин, в перерывах ходит ей за кофе, провожает домой. Джастин говорит, что они хорошие друзья.

- Хуан Камило, а ты определился, как хотел бы дальше жизнь свою строить? - спрашиваю.

- Ну у меня всё гораздо проще, чем у Джастин. В моих планах хорошо зарабатывать, накопить на дом, жениться и двоих сыновей воспитать.  

- А жену какую хотел бы? Что делать будешь, попадись тебе такая же независимая, как Джастин?

- Вообще-то мне независимые девушки нравятся. Ну, может быть, чуть менее независимые, чем Джастин.

Джастин улыбается.