Кто ты он или она

Кто о чём, а я снова про дела сердечные. Ну не выходит у меня из головы этот дивный мальчик. Хоть бы супруг пальцем пригрозил, а то лишь руками разводит – не могу, говорит, ревновать тебя к нему, не ревнуется.

Последние два дня работали с Тарафаем в паре. День первый краснела и бледнела как школьница, и мой напарник за мной следом. Встретимся глазами и опустим их тут же оба – смех да и только. На второй день отпустило - успокоилась я, посмелел Тарафай, разговорились.

Любимые предметы в школе – гуманитарные. Пишет левой рукой. Почерк – буковка к буковке. Умеет и любит готовить. Сестренке семь лет. У брата девушка из Индии. Сдал на права. Ищет вторую работу в ночную смену. Копит себе на учебу. Думает пойти в туристический бизнес. Хотел бы путешествовать. Не курит. Работает так, что залюбуешься. Поправит подушку – отойдет, посмотрит. Расправляет занавеску – складочка к складочке. Сегодня ночью с одноклассниками отмечает день рождения в клубе - до восемнадцати в клубы не пускали.

Пророчу ему – будешь художником. А он - рисовать не умею. Да разве это, говорю, в современном искусстве главное. А он мне, что такое современное искусство?

Ребекка Свон – современная новозеландская фотохудожница. Одна из ключевых тем её творчества – мужское и женское начала в человеке. Ребекку интересуют и завораживают люди, затрудняющиеся назвать себя мужчиной или женщиной, те самые, в которых странным образом гармонично уживаются, либо борются друг с другом два противоположных начала.

Недавно Пэт рассказала мне про фафафини, так называемый третий пол на острове Самоа, что совсем близко к Новой Зеландии. Согласно самоанским традициям, если в мальчике с детства отчетливо проявляются женские черты и качества, то его принято воспитывать как девочку, приучать к домашним делам и женской одежде, при этом родные обычно только рады - помощница растёт. Таких мальчиков называют фафафини, они не женятся, не заводят детей, именно они заботятся в семье о престарелых, нянчатся с детьми, посвящают свою жизнь домашним делам. 

С точки зрения западной цивилизации такая традиция кажется кощунственной и антиморальной, при этом существует она тысячелетиями, а самоанская культура считается одной из самых терпимых культур мира. По словам Пэт, здесь на лицо раннее выявление возможного трансексуализма и  решение проблемы. Предположим, воспитывала бы семья такого мальчика, который вроде как не совсем и мальчик, как мужчину, он бы потом всю жизнь мучился, пытаясь идентифицировать себя с мужским полом, выполнять непосильные для себя обязанности. А так все счастливы и мирно уживаются друг с другом в одном обществе. Специально, кстати, пообщалась сегодня на эту тему с менеджером Пресциллой – она у нас как раз с Самоа. Пресцилла рассказала, что у неё несколько кузенов фафафини, что дружелюбнее и общительнее людей представить себе трудно.   

     

Квартирный переполох

Дима, Игорь

Ну что тут скажешь. Как мы ни старались разбавить свой менталитет интернациональными знакомствами, огородившись насколько это возможно от лишнего общения с соотечественниками, ничего не вышло. И близится день, когда наш друг и товарищ с выдающим его происхождение именем Игорь торжественно поменяет свой временный статус нашего гостя с правом владения на один лишь диван в гостиной на статус полноправного соседа.

В Новую Зеландию Игорь захотел давно, намного раньше, чем я, скажем, вообще узнала, где такая страна находится. И именно Игорь был первым, кто в картинках и эмоциях живописал мне красоты этого чудного острова, где часто бывал, не имея возможности задержаться подольше. «Это моя мечта, - говорил Игорь, - ребята, как я вам завидую!» Разговор сей происходил почти два года назад в каюте корабля, которую Игорь и Дима, будучи коллегами по работе, между собой делили, за день до нашего с Димой с этого самого корабля увольнения, за месяц до долгожданного получения  рабочих виз в Новую Зеландию.

По образованию Игорь брат наш филолог с основным французским, вторым английским. На корабли отправился сразу же по окончании университета, умудрившись проработать там аж целых шесть лет в качестве продавца-специалиста по часам и ювелирным изделиям. За это время, как и желалось, объездил весь свет (не пришлось увидеть разве что южную Африку и южную Америку, а так ну везде был), плюс накопил на квартиру в родной Украине. Чтобы купив, вдруг понять - не о квартире всегда мечтал.

Решение простым не было, и много чего на принятие решения повлияло. Однако результат оказался примерно следующим: корабли оставлены, квартира продана, учеба в Новой Зеландии оплачена. Как говорится, с чистого листа.

Учиться Игорь будет на веб-девелопера, по окончании образования получит год на поиск работы по новой своей специальности, а затем и право на резидентство.

Хатем - предводитель в белом

То, что жить наш украинский гость останется с нами, оказалось полной неожиданностью и для нас, и для него, и для нашей третьей сожительницы немки. Ну кто бы мог подумать, что месяц как вселившийся весёлый сосед Хатем из Саудовской Аравии, кто три года учил в Новой Зеландии английский, чтобы поступить в новозеландский университет, предпочтет вдруг поступать в университет американский. Вот так спонтанно всё и вышло. Саудовская Аравия в Штаты, Украина в Новую Зеландию, Германия в меньшинстве. Но главное-то другое. Теперь в нашей просторной трехкомнатной квартире все поголовно гуманитарии и слишком много русскоговорящих. Проникшись общей лингвистической атмосферой, а также в поддержку Кэтрин, Дима засел даже за свой почти утерянный уже немецкий. Посмотрим, выйдет ли из диминых усердий и квартирного переполоха вцелом что путное. Как бы то ни было, за Игоря бесконечно радостно. 

Что так сердце растревожено

Можете меня поздравить или поглумиться надо мной, но я влюбилась. Нет, не во взрослого умного красивого, кто давно уже меня, избалованную вниманием, не интересует. Взрослый умный и красивый каждую ночь сопит под боком, и другого такого не надо. Но даже и при наличии второй половинки мир продолжает оставаться большим многообразным и прекрасным, равно как и человеческое сердце, которому для здорового кровообращения и жизненного тонуса позволительны бывают мелкие интрижки на стороне, или я не права?

 Помнится, в последний раз предметом моих восхищений, восторгов и нежных чувств была учительница Пэт. На этот раз объектом внимания стал, вот уж никогда бы не подумала, семнадцатилетний мальчик с волшебным певучим именем Тарафай.

То, что человеку со спокойным сердцем сделать проще простого, влюбленному, как известно, совершенно не по силам. И именно поэтому я не знаю о Тарафае практически ничего, несмотря на то, что работаем вместе уже месяца два. Каждый день я вижу его и слышу его, но сесть рядом и просто пообщаться, что обычное дело с теми, кто кажется интересным, не могу - слабеют коленки и немеет язык. Чего уж ожидать от него – маленького и скромного мальчика, для кого я, взрослая, чужая, русская, совершенно точно человек с другой планеты.

И вот вместо того, чтобы поговорить с ним напрямую, я втихаря расспрашиваю коллег и даже отыскала его страничку в социальной сети, с жадностью маньяка смотрела, что он смотрит, слушала, что он слушает, читала, что он пишет. И дивилась, и смеялась, и не могла поверить. Какие-то совершенно мне не знакомые и не близкие музыкальные группы, телепередачи, фильмы, непонятные шутки, картинки, сокращения. Абсолютно чужой мир, ничего общего не имеющий с моим миром. Мир маленького Тарафая.

Тарафай окончил школу пару месяцев назад. Отель стал для него первым местом работы, куда сунула на лето мама, подружка нашей начальницы. Тарафай из местных, он родился и вырос в Окленде. Есть родной старший брат, сестра и множество кузин. Все темненькие, смешливые, жизнерадостные, в ярких одеждах. И кажется, включи им громкую весёлую музыку – сорвутся с мест, затанцуют свои танцы. Настоящие островитяне. Мама и папа Тарафая родились уже в Новой Зеландии, а вот бабушка и дедушка приехали с островов.

Когда отмечали на работе рождество, за моим столиком осталось одно свободное место, и я очень хотела, чтобы занял его именно Тарафай. Специально сумку поставила, когда индус рядом крутился. А Тарафай тихо не торопясь накладывал себе еду, а потом повернулся  и стал искать глазами свободный столик и – йес! – пошел прямо ко мне. Пожалуй, это был мой единственный шанс заинтересовать и расположить к себе этого дивного мальчика и, честное слово, я старалась, как могла – говорила, шутила, и смеялся весь наш столик, и Тарафай мило улыбался. Вот только отойдя на минутку, вернувшись – о, ужас! - увидела его уже за другим столом, окруженного его же ровесницами, такими же, как и он, местными молоденькими девчонками, с такими же, как и у него, интересами, шутками. И снова с горечью подумала, что не стать нам друзьями – слишком уж я взрослая, чужая, русская, с другой планеты.

У Тарафая смуглая кожа, чернее черного волосы и брови, жесткая густая щетина, если вдруг забывает с утра побриться, большущие глаза и ресницы такие длинные, что до бровей достают. Он очень маленького роста, с мягким изнеженным телом, что, по всей видимости, никогда не работало и со спортом не дружило. Даже когда торопится, он ходит совершенно бесшумно, пусть и несколько неуклюже, у него крохотные ладошки и ступни, которые он по-детски ставит носками друг к другу, пятками врозь. Он тихо смеется, тихо разговаривает, в нем нет совершенно ничего шумного, резкого, угловатого, грубого, насмешливого, злого, агрессивного. Он всегда очень спокойный и внимательный. Он кажется стеснительным и нелюдимым, при этом, разговаривая, смотрит прямо в глаза, хорошо открыто улыбается. Для парня в его внешности и поведении просто непозволительно много женственности, а вместе с женственностью чувствительности, его хочется гладить по щеке, говорить всякие приятности, играться с ним, как с котёнком.

Вот такой он и есть. Тихий милый скромный Тарафай. Совсем как девочка. Совсем не такой, как другие.

Помню, что когда в самый первый раз его увидела, сердце так и заколотилось – господи, что же с ним, таким, будет. А потом присмотрелась - к нему, к тому, как относятся и ведут себя с ним другие, и успокоилась. Не в России же, слава богу, живем, но в цивилизованном толерантном обществе, где принимают и уважают отличное от себя, другое.        

Всякая невеста для своего жениха родится

- Мария, а ты замуж по любви выходила?

- Ага.

- А я нет.

Спросить как-то неловко, но возможные варианты сами так быстренько в голове прокрутились: А) Беременность; В) Гражданство; С) Деньги. По какой другой причине в двадцать первом веке двадцатилетняя девчонка может оказаться замужем? Однако бывают, как выяснилось, и другие причины. В лучших традициях брака по-индийски, мужа для Харпит выбрали родители. Встретились, взвешенно и по-взрослому обсудили все плюсы и минусы потенциального союза, пришли к выводу, что плюсов больше, и поженили молодых. На момент бракосочетания Харпит было двадцать один, её жениху – двадцать три. До свадьбы они виделись один раз, да и то мельком. Харпит говорит, что больше всего в будущем супруге ей понравилась его полнота. Сама она худенькая и всегда из-за этого сильно переживала, а потому, как увидела, что он парень в теле, тут же смекнула про детей и обрадовалась.

На вопрос, а что было бы, если б жених невесте не понравился, Харпит чуть ли не обиделась – это раньше невесту не спрашивали, только жениха, но в современном-то мире всё по-другому, насильно никто женить не стал бы, всё исключительно по доброй воле. А воля Харпит как раз такова и была - положиться на родителей, им, взрослым, виднее.

- Ну и что же, ты счастлива?

- Да, я очень люблю своего мужа.

- А он тебя?

- И он меня.     

Вместе молодые больше года. Детей пока нет. В Новую Зеландию приехали вдвоем. Харпит, почитаемая в семье за более смекалистую, поступила учиться в магистратуру, и именно через нее супруги надеются оформить резидентство. Вот вам, пожалуйста, ещё одно доказательство современности мира, ликует Харпит, – женщина не токмо убирать и готовить. Кстати, про готовить.

- Мария, а кто в вашей семье готовит?

- Да вроде как я.

- Правда? Бедная… А мне супруг готовит! – и снисходительный такой взгляд в мою сторону.  

Вот и задумаешься тут грешным делом, чем руководствоваться и кого слушать, замуж выходяJ

Путешествие. Часть заключительная. Что Новая Зеландия предложить может.

Окленд

Ну вот мы и вернулись. Проверили почту, перестирали одежду, спрятали подальше рюкзаки, набили едой холодильник, поделились впечатлениями с соседями и почти настроились на рабочие будни. В новом году жизнь по всей вероятности будет идти своим чередом, равно как и в старом. Да и что может значить новый год? Отсчет жизни, как известно, происходит не по годам, но периодам, длительность которых индивидуальна для каждого человека. Так, одиннадцатидневное наше путешествие по Новой Зеландии, в которой живём, но которую так мало знаем, это тоже период. Эдакий маленький период в большом и длительном периоде постижения, привыкания и надеюсь, принятия страны, что имеет на настоящий момент все предпосылки стать со временем нашим домом.

Пейзажи на пути из южного острова на северный

Не знаю, много ли людей, путешествующих по Новой Зеландии, делают вывод, похожий на тот, что собираюсь сделать я. Как правило, на этом конце земного шара более всего туристов впечатляет природа – океан, горы, озера, деревья, плюс мягкий климат и вечная весна. Что значит, для любителей экстремальных видов спорта, походников и палаточников, велосипедистов, гонщиков, регбистов и прочих фанатов активного отдыха и здорового образа жизни Новая Зеландия без вопросов страна идеальная. Вот только ни к одному из них мы с Димой, будучи людьми в этом отношении скучными, домашними, не относимся. И именно поэтому в своем личном рейтинге новозеландской привлекательности я не поставлю природу на первое место, но поставлю то, что так часто в отношении Новой Зеландии ставят на последнее.

Уличный джаз-концерт в Нельсоне.
Детки отжигали по полной!

Европейцам в молодой и такой далекой стране обычно не хватает культуры, фестивалей, выставок, музеев, концертов. После того, как в доказательство обратного я перечислила все музеи, выставки и концерты, на которых удалось здесь побывать, а также на которых побывала бы, будучи активнее, заинтересованнее и легче на подъем, соседка немка лишь головой покачала – всё так, всё правильно, но какой новозеландский фестиваль сравнится с фестивалем в Берлине?

Культура Новой Зеландии - это культура, привезенная из Европы, слегка приукрашенная местными обычаями. А подлинник всегда круче копии, Кэтрин права конечно. Вот только я не из Европы, как Кэтрин, но из России, более того, из провинциального Ульяновска и чуть менее провинциальной Самары, где таких фестивалей, что правительство Нельсона, города в шестьдесят тысяч человек (для сравнения, население Ульяновска – шестьсот тысяч, Самары – миллион  двести), умудряется организовывать, в помине не было и вряд ли в ближайшем будущем будет.

Украшенная к Рождеству улица в Тауранге

Более того, культура это ведь не только фестивали и артисты, но элементарно чистые улицы, выстриженные газоны, ухоженные парки, вежливые полицейские, доброжелательные люди. И если для гражданки Германии всё это само собой разумеющееся, то таким как я гражданам России ничего не остается, как по-детски дивиться и искренне недоумевать, как же им это удается.  

Бесплатный публичный туалет в Веллингтоне

           И вот руководствуясь подобными измышлениями, именно культуру Новой Зеландии, культуру не только большого Окленда и столичного Веллингтона, но культуру маленьких городов, культуру обычного, пусть не слишком образованного, но всегда вежливого и приветливого среднестатистического новозеландца, культуру ориентированного на просвещение государства, что выделяет деньги на строительство дорог, современное оснащение публичных библиотек и музеев, образовательные программы в школах и университетах, я ставлю для себя на первое место.      

К вопросу о смешении культур.
Тот, кто побледнее, - Дима.

Теперь о рейтинге Кэтрин, кто любит Новую Зеландию никак не меньше, нежели люблю её я. Любит не за природные красоты, аккуратные газоны и европейские стандарты, но за смешение, равноправие и мирное сожительство самых разных культур, традиций, религий, направлений и тенденций, что особенно актуально в отношении многонационального Окленда. И если горы – скалолазам, океан – скейтбордистам, филологу из России – чистые улицы, бесплатные музеи и иллюстрированные журналы о культурной жизни страны, то уроженке Германии – толерантность и многокультурность.

Не замечательно ли, что маленькая, юная и далекая от большой земли Новая Зеландия способна и то, и другое и тем, и другим предложить?   

Путешествие. Часть пятая, новогодняя. Нельсон

           В пессимистическом взгляде на вещи есть, как известно, свои плюсы. Когда настраиваешься на самое плохое, шансов, что в итоге окажется лучше, чем ожидалось, гораздо больше. Вот и мы по дороге в Нельсон изо всех сил постарались настроиться на  погоду дождливую, ветреную, слякотную, и даже благоразумно запаслись книжками, чтобы было чем себя развлекать (чего, как выяснилось, делать  не было необходимости - в маленьком Нельсоне прекрасная публичная библиотека и книжные магазины на каждом шагу).   

На въезде в город водитель автобуса, кругленький весельчак, прыская от собственного остроумия, поддразнивал в микрофон десяток своих пассажиров: «Добро пожаловать в солнечный Нельсон, ребята! Если кто забыл купальный костюм, в центре есть отличный дешевый магазин!» Ребятам вот уж точно было не до смеха. Дворники на переднем стекле отчаянно трудились, и благодаря их труду легко разглядывались не просто лужицы на дороге, но затопленные поля, разлившиеся озеро и река. Дождь не прекращался третий день. 31 декабря завтра. Чему уж тут радоваться.

         Однако повод для радости не просто появился, но даже и ждать себя не заставил. На утро последнего дня уходящего года небо посветлело, а проливной дождь уступил место моросящему и теплому (забегая вперед скажу, что на третий день нашего пребывания асфальт высох полностью). Оказывается, покружив над Нельсоном, циклон двинулся на северный остров, с которого мы благополучно, и, как позже выяснилось, благоразумно, удрали. В итоге, что бы вы думали, Новый 2012-ый мы встретили на открытом воздухе! Но об этом чуть позже.

       Нельсон – очень европейский городок. Не потому, что там ровные дороги, аккуратные здания и чистые улицы, что справедливо в отношении всей Новой Зеландии, какой мы её знаем. Но потому, что там все европейцы. Ни в продуктовом магазине, ни в одном из баров-ресторанов, ни даже на кухне (специально заглянула!) не встретили ни одного азиата. Для сравнения, у нас в Окленде в сфере обслуживания процентов девяносто либо из Азии, либо островитяне, либо маори. Да что далеко ходить, у меня в отеле европейской внешностью из двадцати похвастаться могут трое от силы, включая меня. Уже давно, еще со времен работы на лайнерах, я отучилась от дурной привычки делить людей по национальному признаку, предпочитая принцип «интересный–неинтересный», но тем более этот факт поразил меня в Нельсоне, и, если честно, неожиданно для себя откровенно любовалась статными европейцами, их красивыми точеными чертами лица, стройными фигурами, манерой одеваться. А ещё с грустью думала, что найти работу в этом маленьком городке чужому, судя по всему, просто нереально.  

         Как и подобает городу европейскому, Нельсон – городок очень культурный. Я уже писала выше про замечательную публичную библиотеку и множество книжных магазинов. Добавлю также, что приятно удивилась, обнаружив у нас в номере ежемесячный иллюстрированный и пухленький журнал о культурной жизни города с прекрасными интервью, толковыми статьями (и это в городке с населением в шестьдесят тысяч!) Наконец, на одной из улочек наткнулись на бюст некой чешки, кто до 2001 года была владелицей кофейни, где традиционно собирались музыканты, актеры, писатели и прочая художественная элита города. Саму кофейню разыскать не удалось – боюсь, со смертью чешки её благое дело встало. Зато посмотреть на элиту – посмотрели.

Новогоднее представление в центре города началось в восемь вечера. Мы заблаговременно пришли в шесть, чтобы занять вип-место за столиком ближайшей к сцене кофейни. Вот только не учли мы одного очевидного факта – город маленький, ни о каких толпах и речи быть не может. В итоге полтора часа просидели практически в одиночестве, и только к половине восьмого начали подтягиваться местные.

      По соседству с нами разместилась большая дружная семья с детишками разного возраста, что пришли поддержать свою старшую – девочка лет пятнадцати выступала в составе молодежной группы. Группа пела про любовь, ревность, расставание, в то время как  мы с мужем, оба безголосые и несценичные, сидели очарованные и умиленные не хуже мамаши за соседним столиком. Далее пели и играли артисты постарше, и, не поверите, уже часам к десяти, наша взрослая и интеллигентная семья вместе с подростками и хипповатыми дядечками выплясывала рядом со сценой, свистя и аплодируя местным кумирам рэпа (никогда его не любила, но как классно мальчишки пели, как энергично по сцене прыгали!)

        Следующий на очереди рок оказался для нас, не тренированных, уж слишком тяжелым, потому в течение часа с удовольствием любовались слаженной работой красавцев-барменов в одном из баров. Бармены, судя по всему, тоже нами любовались, периодически интересуясь, откуда это мы такие, на что муж, не давая мне и рта раскрыть, гордо отвечал, что из Окленда. Уж не знаю, поверил ли кто.

Наступление Нового года Новая Зеландия, как известно, отмечает первая в мире. Свой уже второй новозеландский Новый год мы отпраздновали в незнакомой, но вполне дружелюбной толпе, хором отсчитав от десяти до нуля, не забыв поцеловаться с первым выстрелом салюта. И только по дороге в отель, вспомнили, что, восторженные и возбужденные, совсем забыли загадать своё новогоднее желание. Ну да ладно, бог даст, само сбудется. Всех с Новым годом!